Ты – всё (СИ)

— Боже, — дергается Юния, на глазах бледнея. — Это какой-то обычай, да? — смотрит с надеждой. — Какие их требования? Что нам делать?

Илья двигает из стороны в сторону губами, мол, как сказать. Спустя пару секунд качает головой.

— Тот, кто ее украл, просил не беспокоиться.

— Твою мать, — сердито протягиваю я.

— Это… Егор? — догадывается Ю. Я вместо ответа зубами скриплю. — Что мы скажем родителям?

— Что все устали. Пора закругляться, — заключаю уверенно.

Попутно достаю телефон, чтобы набить мелкому сообщение.

Ян Нечаев: Давай без глупостей. Помни, кто ты. Достойно, блядь, себя веди.

На быструю реакцию не рассчитываю, но она приходит достаточно скоро, пока я, обнимая, успокаиваю жену.

Егор Нечаев: Помню. Не подведу.

— Все хорошо? — спохватывается Ю. — Они в порядке?

— Да. Егор пишет, что в домике ночь проведут. Утром появятся до того, как остальные соберутся.

— Главное, чтобы Агния его не провоцировала.

— Выдержит, — отвечаю за брата. Сам на это уповаю. — Не маленький.

Тоха с Маринкой суетятся так, словно свидетели они. Заметив пропажу, собирают народ на танцпол. Там подтягиваются и Фильфиневичи. Выписывают вчетвером фигуры, которые простым смертным просто неподвластны. Чара с Бойкой, как обычно, ржут и подключают троллинг, но тут же присоединяются.

— Изыди, — открещивается от приглашения Георгиев.

Ему вроде как не по статусу. Только для Соньки это не является аргументом. Вытаскивая мужа на танцпол, заливисто смеется.

За ними выскакивают и все мои. Потом Филатовы. И, наконец, старшие Чарушины.

— По-моему, самое время линять, — задвигаю я и увлекаю жену к выходу из зала.

Провожает нас объектив Богдана. Уверен, что у него на флешке и побег Егора с Агнией схвачен, но об этом уже поздно думать.

Поднимаемся на крышу небоскреба. Я сразу же блокирую все двери, чтобы никто за нами не вышел.

Декорации, которые использовались для торжественной росписи, сохранены. Но в моей памяти всплывает то, что происходило здесь значительно раньше.

Одного взгляда на Юнию достаточно, чтобы понять, что на нее те же воспоминания обрушились.

— Мне было так одуряюще страшно и так кайфово, Ян… — шепчет, когда перед цветочной аркой останавливаемся. — Тот кровавый поцелуй будто все системы в моем организме обновил.

— Я с ума сходил, — выдаю со своей стороны хрипло. Пальцы ее перебираю и нежно-нежно сжимаю. — В ту ночь маску с тебя сорвал, а хотел всю одежду. Если бы не Егор с Агнией… — бросаю недосказанным.

Одновременно содрогаемся, хотя на улице, невзирая на ночь и переваливший за середину сентябрь, относительно тепло. Обнимаю Юнию. Клуб сегодня закрыт, так что доносится музыка из банкетного зала. Не сговариваясь, начинаем под нее раскачиваться.

Все слова сказаны. Души нараспашку. Секретов нет. Познали ту полноту жизни, с которой кажется, будто миссия в этом мире выполнена. Но я уже знаю, что это ощущение временное. Завтра появятся новые задачи. В конце концов, нам еще детей растить. И на это уйдет тоже немало сил.

Со стороны моря, прям рядом с нами, свистят и рассыпаются фейерверки. Поворачивая головы, смотрим на них с некоторой отстраненностью. Секунду, две, три… А потом вновь взглядами сталкиваемся. Потянувшись друг другу навстречу, сливаемся в поцелуе. В груди со старта взрывается такой восторг, будто мы взлетаем и парить начинаем. И чуть глубже, в самой сердцевине души, зажигается свет — теплый, искрящийся, со множеством разноцветных бликов. Перекаты плывут. И играет симфония.

Это чистейшее счастье. Зеркальное. Невесомое. Всеобъемлющее.

Настоящее.

Отстранившись, прикасаюсь лбом ко лбу Юнии. Задушенно перевожу дыхание и во весь рот улыбаюсь.

— Я люблю тебя, Зая. Я люблю тебя так сильно! — обнимая крепче, отрываю ее от поверхности и кружу. Подхваченная ветром фата опутывает нас, словно лоза. Связанные навек не ею, но и этим оковам не сопротивляемся. Вовсю смеемся, пока я еще громче не выкрикиваю: — Ай лав ю, Одуван!

— Вдребезги, Ян Нечаев! И каждым осколочком я твоя!

Чуть позже, когда сердцебиение приходит в относительную норму, снимаю с Ю фату и распускаю ее волосы. Там же на крыше, под звездным небом, закрепляю наш брак на физическом и духовном уровне — впервые овладеваю девчонкой, которая является для меня всем, как своей женой.

[1] «Любовь, похожая на сон», музыка Игоря Крутого, слова Валерии Горбачевой.

64

Смешно тебе? Я вся горю!

© Юния Нечаева

— Проверь, Юнь. Проверила? А? Алло? Плохая связь. Проверь, проверь…

Закатывая глаза, медленно тяну носом воздух.

— Мама, — проговариваю с нажимом. Дождавшись, когда она умолкнет, терпеливым тоном повторяю то, что уже раза три за сегодня ей сказать успела: — Я тебе все фотографии скинула. Возле каждой стоит статус «Просмотрено». Мы в Мексике, мам. У нас половина седьмого утра. Свежих снимков нет. Только собираемся на новую экскурсию.

— Ой, дочь, — вздыхает. — Из головы вылетело, что у нас восемь часов разницы. Я-то на работе. К воспитательному часу готовлюсь. Надеюсь, я не разбудила Яна.

— Нет, мам. Ян давно проснулся.