Ты – всё (СИ)

— Понятия не имею, что чувствовали мои родители, когда я выходила замуж. Лично у меня получилось так, что в один момент вы с Юнией стали для меня неразделимым целым. Я люблю каждого из вас, но сильнее всего я люблю вас вместе. Вы союз, созданный на небесах. Две половинки, которые чувствуют друг друга на расстоянии. Сегодня уже можно признаться: общаясь с вами по отдельности, я эту связь сама ощущала. Глядя на тебя, Юния, видела и слышала сына. И так же ловила тебя, зайчон, в глазах и многих фразах Яна. Это нечто большее, чем любовь. Будто вы принесли эти чувства в этот мир с собой. И я безумно счастлива, что, пройдя все испытания, вы смогли скрепить этот союз узами брака. От всего сердца желаю, чтобы огонь вашего семейного очага пылал вечно. Думаю, вы уже знаете, что для этого делать. Но если потребуется совет или какая-то помощь, мы с папой всегда готовы.

Обняв нас, мама уступает место Филатовым. Я понимаю, что сейчас уже лишнее, но по привычке опускаю руку Юнии на поясницу и притягиваю поближе к себе. Даже когда теща передает ей платок и приобнимает, позиций не сдаю. Ну как бы пусть привыкают, что теперь их дочь представлена миру только в паре со мной. Драться со мной Валерия Ивановна, конечно же, не берется. Как ни изворачивается, обнимает вместе с Юнией.

— Бедные наши гости, — шутит мама, пока тесть собирается с мыслями. — Вы уж потерпите. Семья большая. Всем одновременно пригорело сказать. Еще немного, и восполним запасы.

— Я скажу за двоих и постараюсь коротко, — перенимает эстафету Алексей Николаевич. — Мы не были такими проницательными, как родители жениха, — выдав это, прочищает горло. Багровеет от волнения. Качая головой, продолжает: — Жили собственными планами, по каким-то своим понятиям. И как оказалось, совсем своих детей не знали. Пришлось со взрослыми учиться находить общий язык. И слава Богу, у нас это получилось.

Учитывая статус и педагогическое образование Филатова, не знаю, чего ему стоит все это заявить во всеуслышанье. Но полагаю, что многого.

— Для нас всегда являлось важным, чтобы наши дети были счастливы. И сейчас мы видим, что Юния счастлива с Яном. Это самое главное. Самое главное, — повторяет рассеянно. — Мы поддерживаем этот союз. И… Знайте, если что, мы с мамой готовы на любые аферы.

Николаич улыбается, а я вспоминаю, как он бежал с Ю к алтарю. Удивил, определенно. Трудно представить, на какие еще поступки способен. Что ж… Жизнь покажет.

— Один звонок, и мы будем рядом. Всегда поможем, — заверяет, глядя то на меня, то на Ю. — И да, Ян… Для нас… Кхм, кхм… Неожиданно стало честью обрести сына в твоем лице. Можешь обращаться к нам, как положено, — заканчивает сконфуженно.

Да уж, пиздец, какая неожиданность.

Волей-неволей вспоминается, как на пару с женушкой чморили меня на протяжении всей учебы в школе, заяву в полицию катали, в каких только смертных грехах только не обвиняли… Еще месяц назад я был уверен, что нормальных отношений у нас с Филатовыми не будет никогда. Но сегодня, в связи со всеми произошедшими переменами, пожимаю тестю руку и беру предложение на рассмотрение.

— Спасибо, папа, — благодарит Юния, целуя того в щеку. — Для меня твои слова очень много значат.

— За молодых! — выкрикивает мой отец, давая всем знак, что затянувшийся первый тост завершен.

Гости поддерживают сказанное криками и прикладываются каждый к своему напитку.

— Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна! — горланит Шатохин, едва мы с Ю подносим к губам свои бокалы.

За ним, естественно, подхватывает толпа.

— Я столько за раз не смогу, — сокрушается Одуван через несколько глотков.

— Я тебе помогу.

Прикончив свое шампанское, забираю ее бокал и осушаю.

— Боже, спасибо, — с улыбкой хлопает в ладоши.

Еще не знает, что «свадебные испытания» для нас только стартовали.

— Горько! — выкрикивает Усманов.

Пять лет назад, когда я у него Ю отнял, больно было всем троим. Честно признаться, не думал, что преодолеем образовавшуюся пропасть. Были ведь и другие причины возненавидеть: из-за его отца мой отец два с половиной года в тюрьме просидел, а я был покалечен. Но мы все это прошли, и вот Свят по доброй воле не только является свидетелем нашего брака перед лицом Господа и перед людьми, но и сам нас друг к другу подталкивает.

Нахожу взглядом глаза Юнии. Убедившись, что она готова, переключаю внимание на губы. Притягиваю к себе так крепко, что часть народа начинает улюлюкать. Накрываю ее рот поцелуем и проникаю внутрь языком.

Меня не интересует счет.

Встречаясь с нежным вкусом Ю, совершаю неторопливые движения. Даю ей понять, что мы не на гонке. Я делаю то, что и всегда, неважно, сколько человек за этим наблюдает — ласкаю свою Заю. Но длительность процесса, судя по выкрикам, народ впечатляет.

— Почему ты так смутилась, Одуван? — шепчу ей, когда садимся обратно за стол.

— Это было слишком интимно, — поясняя, смеется.

Ухмыляюсь в ответ и подмигиваю.

— Я не закончил свою речь, — выдыхаю около ее уха. Делая паузу, еще ближе прижимаюсь, пока губами кожи не касаюсь. — Я люблю тебя.