Ты всё ещё моя

– В большой семье, как говорится, зубами не щелкают, – ехидно щебечет Рина.

Именно на ней, невзирая на все прочие комментарии и насмешки, замирает Тохин взгляд. И прожигают они друг друга с такой силой чувств, что мне дурно становится. Ненависть ли это, минутная злость или что-то другое – трудно понять.

– Поговори, – рычит Шатохин.

Марина расцветает. Улыбается, поражая красотой, нежностью и какой-то совершенно невероятной милашностью.

– И что ты мне сделаешь?

– Косу накручу, – буркает Даниил.

И звучит это почему-то пошло. Наверное, Шатохин иначе разговаривать не умеет.

Мои щеки заливает жаром. Опускаю взгляд и только успеваю порадоваться полумраку, как слышу разгромный, для меня лично, ответ Рины.

– Ну-ну… Тронь мою косу, я тебе хвост оторву, – сычит она, как настоящая кобра. А после еще и припечатывает: – Животное.

Я вскидываю изумленный взгляд, чтобы увидеть, как яростно сужаются глаза Даниила.

– Рина, – одергивает сестру Артем. – Оставь Тоху, я же просил.

– А что я? – обращая внимание на брата, звучит как обиженный маленький ребенок. – Он – мерзкий. И вообще, бесит меня! Зачем пришел только! Терпеть его не могу.

– Рина, – давит Артем жестче. Она тут же надувает губы, смотрит на него из-подо лба, но молчит. – Ведешь себя отвратительно.

– Да, Марин, мама бы тоже возмутилась, – подключается Анжелика.

– А я с ней согласен, – гогочет Бойка. – Самый мерзкий из семейства самых мерзких приматов. Короче, та волосатая толпа, которая надрачивает прилюдно писюны.

– Кир! – визжат в один голос сразу две сестры Чарушина.

Третья же выдает:

– Хм… Давно ты у своей Вари парнокопытным был?

Не пойму, что она теперь делает: просто шутит, защищает Шатохина или на что-то намекает.

Я теряюсь, а вот Бойка… Кажется, что один он и понимает. Поджимает губы, будто вот-вот прыснет смехом, а у него там полон рот воды, и качает головой.

– Рин, хоть сегодня не ссорьтесь, – вздыхает Ника.

– Так он первый всегда! – пищит лютая младшенькая и тычет в Шатохина пальцем.

Мы все одновременно взрываемся хохотом. Помним же, кто это начал. Не смешно только милахе-кобре и Даниилу. Она продолжает недовольно пыхтеть. Он же, похоже, реально кипит от злости.

– Все, закрыли тему, – объявляет Чарушин внушительно. – Переключаемся на экран. Полсерии из-за вас пропустили.

– Ну и подумаешь… – шепчет Рина. – Я могу вообще уйти.

– Сиди, – прибивает Артем.

Она сразу замирает. Так напряженно, что мне даже ее жаль становится. Вижу, что некомфортно себя чувствует. И сдается мне, виной тому не столько Чарушин, столько неотступное внимание со стороны Тохи. Но спустя некоторое время, Рина все же расслабляется, вновь припадает головой к груди брата, а Даня отворачивается и съезжает с дивана на пол. Там, на ковре, помимо него уже развалились Филя и Бойка.

Повисает тишина.

Я с облегчением вздыхаю, едва ли не физически ощущая, как спадает сгустившийся было накал. Ребята, в попытках нагнать сюжет, внимательно смотрят в экран, а меня черт толкает повернуться обратно к Чарушиным. Тут-то Артем меня и подлавливает. А может, я его? Лицо такое же суровое, как и большую часть времени в нашем совместно «после». Но… Дыхание спирает, когда осознаю, что в этом зрительном контакте льется какая-то особая энергия. Она струится по моему телу, как электричество. Жар, пульсация и острое покалывание, которые при этом возникают, настолько захватывают, что я забываю о присутствии остальных. Есть только мы с Чарушиным. И я, оказывается, крайне сильно по этому скучала.

– Зуб даю, королеве до конца этой серии отрубят голову, – выпаливает Фильфиневич.

И я, вздрагивая, возвращаюсь в реальность. Не отвожу, а буквально вырываю у Чарушина свой взгляд. Шумно втягивая воздух, неловко ерзаю в кресле, на спинку которого так и не осмелилась опереться.

– Ты переживаешь за ее прическу? – подкалывает Филю Саша.

– Ха-ха-ха, как смешно. Если бы я был таким же мастодонтом в плане стеба, подъебал бы твои девчачьи губки. Но мы эту херню вроде как в школе прошли.

– Масто… кем? – хмурится Георгиев. А когда Фильфиневич начинает ржать, скалится и лупит того подушкой. – Интеллигент хренов! Принц, бля… Надеюсь, женишься ты по итогу на драконе!

Бойка разражается таким гоготом, что меня от неожиданности подбрасывает на месте, так сильно я вздрагиваю.

– Принц – от слова принципы. Родовые, – заявляет Фильфиневич авторитетно. С заметным раздражением, будто тот факт, что вокруг все такие глупые, его бесконечно утомляет. – Так что, блядь, никаких, на хрен, драконов. Ясно? У меня будет самая сюси-пуси зайка. Красивая и покладистая, – описывая избранницу, смачно целует кончики своих пальцев. После наших смешков вздыхает и столь же уверенно добавляет: – Лет через десять, конечно.

– Красивая и покладистая сися-пися? М-м-м, – одобряет Шатохин заочно, выкидывая перед Фильфиневичем большой палец.

– Кому что! – фыркает Марина.

– Не-е, может, на вид и красивая «сися-пися»… – продолжает глумиться Сашка. – Но по-характеру точно должна быть дракониха! Кто-то же должен взлохматить и выжечь до корней твою гриву!