Ты за это заплатишь

– То же самое вот-вот случится и здесь, – продолжал я. – Какой-то умник в этом городишке считает себя крутым, он разработал сложный сценарий, чтобы показать всему городу, как быстро он наставит на меня пушку. Он собирается загнать меня в угол. Я не знаю, кто он такой и когда начнет игру, но я знаю, что тут назревает, и чутье подсказывает мне, что ты тоже замешана в этом. – Я улыбнулся ей. – Остается выяснить, знаешь ли ты, что затевается, или же ты просто шикарная декорация.

Она покачала головой.

– Ты чокнутый, – сказала она. – Ничего не затевается.

– Из этого по-прежнему непонятно, за меня ты или против, – сказал я.

– Я за тебя, – сказала она.

Я обнял ее одной рукой и перебросил ее ноги через свои, усаживая себе на колени. Она прижалась к моей груди, ее волосы, влажные и ароматные, прилипли к моей щеке.

– Я знала, что с тобой будет интересно, – сказала она.

Я взял ее за подбородок и развернул лицом к себе. Она закрыла глаза. В лунном свете ее лицо белело словно фарфоровая маска. Я посмотрел на нее, а потом поцеловал. Губы у нее были солоноватые. А еще – упругие, прохладные и очень приятные. Мы на какое-то время застыли так, лишь плот вздымался на волнах; мне было совершенно наплевать, что случится дальше, хотя я и не сомневался – случится обязательно.

Внезапно она оттолкнула меня, соскользнула с моих коленей и встала. Я посмотрел на нее. При виде такой красоты желание накатило будь здоров. Когда я попытался ее ухватить, она нырнула и уплыла от меня. Я сидел на плоту и ждал. Чуть погодя она развернулась и поплыла обратно. Я утопил в море край плота, и она скользнула на него, улегшись на живот. Она лежала рядом со мной, уткнувшись подбородком в ладони и скрестив лодыжки. У нее была такая красивая спина.

– А теперь ты расскажи о себе, – попросил я.

Она покачала головой:

– Нечего там рассказывать.

– Должно быть хоть что-то. Сколько ты уже здесь живешь?

– Год.

– А до того?

– В Нью-Йорке.

– Танцовщица.

– Точно.

– Как ты познакомилась со Сператцей?

– Просто познакомилась.

– Он тебе нравится?

– Он для меня пустое место.

– Ты обхаживаешь особенных гостей?

– Предполагалось, что так будет.

– А кого еще, кроме меня, ты обслуживала?

– Никого.

– Значит, я первый особенный гость в Парадиз-Палмз?

– Должно быть, так.

– Работа тебе нравится?

Она перекатилась на спину.

– Да, – сказала она и поглядела на меня.

В ее глазах я прочитал, что оставаться и дальше на этом плоту – напрасная трата времени.

– Ладно, – сказал я. – Поехали отсюда.

Она первая бросилась в воду.

5

– Хочу показать этой юной леди вид с моего балкона, – сказал я ночному портье, когда тот выдал мне ключ.

Я ожидал, что он напомнит, какой респектабельный у них отель, или хотя бы бросит на меня косой взгляд, однако ничего не случилось. Он поклонился.

– Приятно слышать, что вы нашли вид достойным, чтобы показать его мадам, – произнес он. – Желаете еще что-нибудь в номер, мистер Кейн?

Он говорил без тени сарказма – кажется, он и впрямь был готов вывернуться наизнанку, чтобы мне угодить.

– Скотч не помешал бы, – сказал я.

– В одном из шкафов в вашей гостиной имеется запас напитков, мистер Кейн, – сообщил он. – Всего час назад все это принесли в подарок от мистера Киллеано.

Я кивнул.

– Отличная была идея, – сказал я, не собираясь показывать ему, как я удивлен.

Мы с мисс Уандерли прошли по пустому фойе к лифтам.

Она смотрела на меня, вопросительно подняв брови.

– Он так и рвется организовать мне хороший отпуск, – пояснил я, пожимая плечами. – Готов даже лично явиться и подоткнуть нам одеяло.

Она хихикнула.

Мимо нас прошел гостиничный коп. Я определил, что он гостиничный коп, по размеру его обуви. Нас он как будто не заметил.

Лифтер и коридорные смотрели на мисс Уандерли так, словно она была невидимкой. Все эти лакеи действительно были воплощением тактичности.

Часы на стойке регистрации показывали половину третьего ночи. А у меня сна не было ни в одном глазу.

Когда мы шли по широкому, устланному толстым ковром коридору к моему номеру, я спросил:

– А ты знаешь этого парня, Киллеано?

– Я-то надеялась, что твои мысли обо мне, – с укоризной сказала она.

– У меня мозг как у шизофреника, – заявил я. – Могу думать о двух вещах сразу.

Я отпер дверь, и она вошла вслед за мной. Ответа на свой вопрос я так и не получил.

Закрыв дверь, я понял, что все-таки не могу думать о двух вещах сразу.

Мисс Уандерли высвободилась из моих объятий, но не раньше, чем у меня зашумело в ушах.

– Я ведь пришла полюбоваться на вид, помнишь? – сказала она, но я видел по тому, как вздымалась и опадала ее грудь, что она распалилась не меньше моего.

– Вид что надо, – заверил я, и мы двинулись через комнату, чтобы взглянуть.

Проходя мимо зеркала, я увидел, что рот у меня испачкан губной помадой. Но даже это возбуждало.

Мы вышли на балкон. Луна была похожа на тыкву. Движение на улице затихло, лишь двое припозднившихся гуляк брели вдоль берега.

Я расстегнул пуговицы на блузке мисс Уандерли. От своего болеро она успела избавиться где-то по дороге. Она прижалась ко мне и взяла мои руки в свои.

– Не хочу, чтобы ты думал, будто я с каждым вот так, – проговорила она тихо.