Ты - задира (СИ)

— Не надо никаких «просто», не надо никаких «но» и оправданий. Господи, неужели такая глупая девушка, как ты, проявила ко мне такое ужасное светлое чувство — “любовь”. Уверяю, тебе кажется, поэтому выбрось из головы это всё, выбрось и забудь, поняла меня? После этого я ненавижу тебя ещё больше и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать, не ударить и не засмеяться. Учти, если по школе пойдут слухи, то я уничтожу тебя, ясно? — я молча слушала его. — Лучше тебе сменить школу.

— Из-за тебя?

— И да, это уже не пусто трёп, а я, и вправду, не дам тебе спокойно учиться.

— Я не буду переводиться, спустись на землю, Смирнов. Я просто хочу, чтобы ты ответил на мой вечный вопрос: за что ты так со мной? Почему мы не можем общаться, как одноклассники?

- …

— Я всё поняла, — тут он резко вытаращил на меня глаза, — я поняла, что ты ненавидишь меня, не хочешь видеть, я поняла, да, — голос мой задрожал, как и всё тело.

— Правильно поняла. Наконец, хоть что-то умное ты сказала.

Я, оттолкнув его от себя, забежала в класс и села на своё место. Ученики направили свои взоры на меня, а по виду Василисы я видела, что извиняться она не собирается. Тут до меня дошло, что у неё вышло это не просто так, а специально. Она специально закричала об этом.

Тогда я не знала, как мне дальше учиться, да и жить вообще. Хоть я и не сказала, не подтвердила её слова, но мои глаза уже во всём успели признаться. Мне было стыдно перед всеми, даже перед самой собой, а моя нарастающая уверенность в себе после маленькой победы над Пашей, по-тихому начала угасать и снова вернулась на прежнее место. В тот момент мне хотелось провалиться под землю, ведь это не просто симпатия. Если бы это было так, я бы не стыдилась этого настолько сильно, потому что в обычных чувствах нет ничего такого, но это любовь к человеку, которому я говорила, что ненавижу его.

Я, право, ненавидела его. Я не переносила его на дух. Но любила. И как так случилось, я понятия не имела, потому что, опять же, мой разум говорил, что так нельзя и что это неправильно, а сердце же ничего не могло ответить, оно просто любило.

Сидя на уроке в тот день, я переосмыслила все мои с ним отношения и поняла, что Павел вообще не общался с девушками. Никогда. Я всегда видела его лишь в компании парней, и подружки у него никогда не было. Может… Нет-нет-нет, точно нет, как я могла подумать об этом. Возможно, у него неприязнь ко всем девушкам, а я просто попадаюсь всегда под руку? Тогда дело вовсе не в наших отношениях, а только в нём.

Он сказал: «Да как у тебя совести хватило полюбить меня…». Эта фраза заставила меня провести несколько бессонных ночей, потому что я никак не могла разгадать её смысл, и что Паша хотел мне этим донести.

И тогда-то я полностью засела в себя. Я перестала ходить в школу уже как неделю, потому что боялась сплетен и всяких подколок со стороны Паши. У мамы выкручивалась, говоря, что болею, вытворяя всякие «фокусы», чтобы повышать температуру, но не могла же я так до окончания года делать? Во мне ещё что-то осталось совестное, и подставлять маму своими оценками за экзамен я не собиралась. Поэтому решила отправиться в школу завтра же.

Той ночью, перед учёбой, меня трясло как осиновый лист. Я продумывала, что буду говорить, как оправдываться перед ним. А потом до меня доходило, что оправдываться-то и не надо. А за что? За то, что сердце не прикажешь? За то, что моя душа полюбила этого непутёвого негодяя, который относился ко мне, как к игрушке, которую он совсем не любит. Он каждый день трепал эту игрушку в зубах, словно злющая собака Баскервили. И вот, от этой игрушки на земле валяются только остатки.

Утром я была сонная, потому что ночью, как бы мне не хотелось спать, я не могла заснуть. Закрывала глаза и представляла, как на меня смотрят, как на серийного убийцу, а я с этим поделать ничего не могу, и просыпалась. Встав с постели и только коснувшись ногами ковра, мне тут же стало дурно, и я плюхнулась на кровать снова. Моё тело категорически отказывалось идти в школу.

Но я всё же отправилась.

Переступив порог школы, я стала не собой. Было такое чувство, что из меня всё выпотрошили уже давно, но мне это только предстоит. Я пришла в школу по-раньше, потому что хотела сесть за парту и смотреть, как приходят другие, а не то, чтобы они смотрели, с каким видом я захожу в класс.

Аккуратно разложив учебники на парте, я, подняв глаза наверх, заметила, как прибывают первые ученики. В них я узнала Тамару и Рому. Тамара грустно взглянула на меня и, свернув со своего пути, быстро подбежала ко мне и присела рядом.

— Слушай, Карин, — протянула она, — тебе не нужно так на нём зацикливаться.

— Прости, но это, мне кажется, не твоё дело. Совсем не твоё.

— Как это? Я староста класса, я обязана знать, что твориться в жизни моих учеников. — я рассмеялась.

— А ещё чего? Тебе, может, рассказать, что я ем на завтрак или во сколько ложусь спать, а, староста?