Ты - задира (СИ)

Я оставила её. А пока мама приготавливалась к своему вечернему мероприятию, я сидела в комнате и читала книжку. Два часа пролетели, как две минуты, и я даже не слышала, настолько зачитавшись, как мама кричала мне открыть дверь, потому что она доставала что-то из духовки. Моё тело затряслось, меня всю бросило в холодный пот.

Я подошла к двери тихо и взглянула в глазок. Это был он — Паша. Кепка козырьком назад, безразличный ко всему вокруг взгляд, руки в карманах, и, как всегда — дикая ухмылка. Дмитрий держал в руке бутылку шампанского и целиком шоколадный торт. Я отошла от двери назад, вздохнула и выдохнула пару раз и снова подошла ближе. Три, два, один — я открыла дверь.

Пашины глаза вытаращились на меня, и было такое чувство, что они бы вылезли со своих орбит, если бы не моя мать. Отец Павла уставился на меня, даже не слыша то, о чём ему говорила мама.

— Дима, проходи, — снова говорила она. — И вы, молодой человек, проходите!

— Наташенька!

Взгляд мамы тут же упал на чёрные и начищенные ботинки мужчины, а затем на его руки.

Я отошла назад. Смирнов смотрел на меня так, словно убьёт прямо при родителях. Мужчина, лет сорока, крупного, но крепкого телосложения прошёл на кухню вместе с моей матерью, но перед входом обернулся и посмотрел на меня. Павел молча стоял рядом со мной ещё в куртке и обуви, не решался что-то говорить.

— Раздевайся и проходи, — начала я.

— Уверяю, если бы я знал, что там будет твоя мать и тем более ты, я бы ни за что не пошёл, — оттачивал он, делая ударения на словах «ты», «твоя».

— Давай просто будем молчать всю то время, пока они будут сидеть. Будь добр, прояви уважения хотя бы к моей матери.

— После того, как она накатала на меня заявление в полицию, я вообще должен ненавидеть не только тебя, — он нагло тыкнул своим указательным пальцем мне в грудь.

— Откуда ты знаешь, что это была она?

— Я всё знаю, — а это определённо аргумент.

Вдруг с кухни послышался зов, чтобы мы не задерживались, и я решила быстро удалиться к маме и к её новому и, надеюсь, уже старому ухажёру. Через пять минут мы все сидели за столом и ели только что испечённую курицу с картошкой в духовке.

Дмитрий ел так, точно он сидит в дорогущем ресторане, а не в обычном квартирном доме. Он держал вилку в левой руке, оттопырив один палец в сторону, а другой рукой резал ножом мясо. Моя мама смотрела на то, как ел он, и пыталась сделать так же — манипуляция с пальцем — но у неё не выходило. Она, придерживая пальцами курицу, резала её ножом, уже окончательно сдавшись.

Паша был совсем не похож на отца. Он брал двумя руками сочную куриную ножку и с большим аппетитом поедал её, не обращая внимания ни на кого. Быстро разделавшись с ножкой, Смирнов схватил полотенце для рук, лежащее рядом на тумбе и вытер им вокруг губ. Мама глянула на него с неким презрением, но ничего не сказала, как и Дмитрий. Павел кинул полотенце обратно на тумбу и продолжил трапезничать.

— Ну, как зовут твою очаровательную дочь, Наташа? — мужчина, сидящий рядом со мной, повернулся ко мне и широко улыбнулся, показав белоснежные зубы.

— Карина, — ответила мама, накалывая на вилку кусочек мяса. — Она у меня выпускается. А вашего как?

— Павел. Оболдуй ещё тот, да, Пашка?

— Отец… — недовольно сказал парень, уклоняя голову от ладони отца.

Я наблюдала за этим спектаклем, и мне так хотелось сломать эту чёртову комедию, да вот только страх во мне какой-то поселился, как только в квартиру зашёл Паша. Боялась я тогда и слова сказать.

— Прости, Дима, не мог бы ты посмотреть кран позже у нас в ванной, а то протекает, зараза.

— А чего же не посмотреть. Мы, Смирновы, рукастые мужики, да, Паш?

Я чуть не упала под стол, после того, как посмотрела на реакцию моей матери. Ей рука потянулась к ножу, лежащему рядом, а глаза округлились, грудь вздымалась выше и выше, и вены на тоненьких ручках стали отчётливо видны. Каждый мускул на её лице и теле напрягся, и она подскочила из-за стола.

— Так это вы? — голос её дрожал, как никогда. — Это вы отец этого подонка?! — я чувствовала, что сейчас она заплачет, но молчала. — Пошли вон из моего дома!

Все резко встали из-за своих мест, а я поспешила успокаивать маму, которая направлялась с ножом в руке к Павлу. Он бешено посмотрел на меня, потом на Дмитрия, мчащегося к Наталье, а точнее к её ладони, и закричал:

— Да чтобы вы все тут провалились!

— Наташа, а что, собственно, происходит? — спрашивал Дима у моей матери, но глядя на меня.

— Я сказала — пошёл вон, иначе я убью и тебя, и твоего сыночка!

Дмитрий схватил её за запястье и сжал его, отчего нож выпал. Я, чувствуя, что скоро начнётся истерика, выбежала из кухни, а Павел за мной. Он остановил меня у двери моей комнаты и прижал к ней, держа за плечи. Он молчал, только смотрел в мои глаза, хлопая длинными бледными ресницами.

— Прости, я…

— Уходи. Иди домой, Паш, — отвечала я, сдерживая слезы.

— Нет, я… Я хотел сказать, я…

— Иди домой! — кричу я, окончательно сорвавшись на него. — Давай! — закрыла лицо ладонями и горько заплакала.