Ты здесь? (СИ)

— Привет, — стукнув свой кулак об мой, произнес Сид. Улыбка, сияющая у него на лице, была, казалось, от уха до уха. Впрочем, он всегда улыбался, и стереть её удавалось только на играх в футбол. Тогда Сид становился не тем добродушным парнем, которого я знал, а машиной для убийств. — Готов к заезду?

— Ага, — кивнул я, переведя взгляд на Фиби. Щеки той покрылись румянцем, стоило нам только встретиться глазами.

— Привет, Лео, — поздоровалась она. — Надеюсь, я не помешаю?

Я подозревал, что это была идея Сида — позвать её с нами на площадку для скейта. У него была дурная привычка — пытаться свести меня с теми, о ком я просто затевал единожды разговор. Стоявшая рядом девушка не стала исключением и меня, поначалу, сей факт взбесил. Но, как позже выяснилось, Фиби напросилась сама, изъявив желание понаблюдать за нашими трюками и ездой в целом. И злиться на нее за этот шаг было глупо — девочкам всегда интересно то, чем увлекаются мальчики. От природы не убежишь.

Я не был против: она в любом случае не участвовала, а просто сидела на скамейке, с излюбленной книгой Джека Лондона, что еще немного и точно бы развалилась в её руках. Помню, что даже подклеивал ту по просьбе самой же Фиби. Правда, клей заляпал пару страниц, исказив текст, но Фиби это не волновало. Книга была ценной не только из-за содержания, а еще из-за того, что досталась ей от сестры. А старшую сестру Фиби просто обожала.

Я снова согласился. Потому что посчитал, что общество еще одного человека не будет лишним. Она была подругой Сида, а для меня — человеком, с которым я ходил на биологию. И ничего большего. Я знал, что не подпущу её ближе, чем остальных. Негласное правило, что я заучил как мантру, чтобы больше не обжигаться.

Так я тогда думал. Возможно, это и стало моей роковой ошибкой: позволяя Фиби быть с нами везде, где только можно, я и не заметил того, что мы начали потихоньку сближаться. И, наверное, благодаря тому, что она была такой светлой и солнечной, моя боль, что скребла ребра, начала потихоньку стихать.

А я, ослепленный светом её души, начал потихоньку, шаг за шагом, исцеляться.

Приближался август. Термометр застыл на отметке восемьдесят шесть и никак не хотел сдвигаться. Лето в наших краях всегда было по особенному жарким, но оно запомнилось мне не только из-за духоты, что жгла горло и заставляла асфальт плавиться прямо под ногами. Мы проводили его втроем, посещая парк развлечений или ту же самую площадку для скейтеров. Было безумно легко и, вместе с тем, непривычно. Душа грела внутренности, подобно печке, выкрученной до максимума. Я не знал, что такое бывает на самом деле.

Я смахнул со лба пот, нежась в тени возвышающегося надо мной дуба. Листы шуршали под порывом свежего ветра, остужая разгоряченную из-за температуры кожу. Сидевшая рядом Фиби закрыла глаза, оперевшись головой о толстый ствол дерева. На загорелой коже выступила испарина, а тонкая ткань летнего платья облегала по фигуре, прилипнув к округлым бедрам.

Мы были вдвоем: Сид уехал на выходные к тёте, что праздновала юбилей. Сидели возле небольшого озера, примостив велики на мягкой траве. Это была идея Фиби — выбраться к воде. Море находилось в другой стороне от нашего района. И народу там кишело прилично. Пляж был забит подчистую, тем более в такую жаркую погоду.

Волосы у меня были влажные, как и ткань шорт. Фиби, не знаю, — намеренно ли? — не взяла с собой купальник, купаясь прямо в платье. Через ткань просвечивались горошины сосков, девичья грудь вздымалась высоко, будто заставляя её волноваться от нашей близости — сидели мы рядом, касаясь плеч друг друга.

Мне было неловко. Пульс учащался, стоило задержать взгляд на её теле. Глаза, почему-то, все время останавливались именно на изгибах, которых до жути хотелось коснуться. Я отмахивался от этих мыслей, как мог, но из-за бушующих в теле гормонов возвращался обратно, попадая в своеобразное болото. И хоть мне не хотелось в нем тонуть, давясь скользкой тиной, все мое нутро начинало гореть, как подожжённая кем-то спичка. И дело было далеко не в чертовом солнцестоянии посреди чистого неба. Дело было в Фиби, что волновала мой подростковый мозг.

— Хочешь меня поцеловать? — легко сказала она, заглядывая мне в глаза. Тело обожгло новой волной жара. Тонкие пальцы прошлись по моему предплечью, оставляя выжигаемый след дрожи. — Я вот хочу.

Лукавая улыбка и пухлые губы, раскрытые в ожидании. Придвинулась еще ближе, чем это возможно, заставляя ощущать влажную ткань на груди. Я сглотнул, пытаясь проглотить ком, что резко встал посреди горла. Во рту стало сухо, а сердце, сбившись с привычного ритма, готово было упасть в желудок.

Она потянулась первая, зная, что я навряд ли смог бы отказать. Зацепилась за нижнюю губу зубами, а затем горячим языком проникла внутрь, заставив меня потерять возможность дышать. Я плавился, как металл, достигая самой высокой температуры. Помимо того, что со всех сторон нас атаковала жара, Фиби заставляла даже воздух вокруг искриться, впитываясь в кожу. У меня плавились кости.

А от запаха кипарисов, коим пахла её кожа — сознание.