Ты знаешь, что хочешь этого

Зеркало, которое дал королю королевский советник, было никуда не годным хламом. Самая тщеславная, самая бедная женщина королевства выбросила бы его в помойку. Стекло шло волнами и было затуманено, словно покрыто тонким слоем жира, а сверху донизу шла глубокая трещина, словно на стекло приклеили длинный волос. И все же, когда королева взглянула в зеркало, на ее лице отразилась такая нежность, что у короля едва не разорвалось сердце. Королева покачнулась, закрыла глаза и прижалась губами к своему отражению. О, прошептала она. Я так по тебе скучала. Каждый день о тебе думала. Каждую ночь видела во сне. Я знала, что это невозможно, но все, чего я хотела, это чтобы мы были вместе.

Я тоже по тебе скучал, прошептал король. Но едва он заговорил, королева открыла глаза и отпрыгнула.

Нет, воскликнула она. Нет! Все не так. Ты не он. У тебя голос не как у него. Я не этого хочу! Пожалуйста, так только хуже.

Она бросилась на кровать и, когда король пришел и лег с нею рядом, отказалась на него смотреть.

Королева не вставала три дня. Когда она наконец поднялась, дети прибежали и забрались к ней на колени. Королева обняла их, но не улыбнулась, когда они ее целовали, а когда они стали весело рассказывать о том, что случилось за день, она слишком долго медлила с ответом, словно говорила с ними издалека.

Сначала король пытался уважать желание королевы и оставить ее с ее печалью, но однажды увидев ее счастливой, пусть и ненадолго, он обнаружил, что теперь ему куда труднее видеть ее несчастье. Шли дни, королева оставалась печальной, бледной и тихой, и король убедил себя, что, если у него получится сделать иллюзию чуть убедительнее, он сможет в чужом обличье принести королеве радость, а не печаль.

И вот вскоре король стоял у двери спальни королевы, держа в одной руке треснувшее зеркало, а в другой щербатое жестяное ведро. Ведро было в еще худшем состоянии, чем зеркало: ржавое, грязное, вонючее, а по дну его, как пролитое молоко, расползлась бледная плесень.

Король постучал в дверь, и королева открыла, и снова взглянула в зеркало, и снова ее лицо смягчилось, а сердце короля едва не разорвалось, и она поцеловала стекло и стала шептать сладкие слова воображаемому возлюбленному. Но на этот раз король молчал, и единственным, что звучало в комнате, был отдававшийся эхом голос королевы. Плача от радости, королева упала на широкую грудь короля – но едва его руки сомкнулись вокруг нее, она открыла глаза и отшатнулась.

Нет, сказала она. Ты меня так не обманешь. Ты прикасаешься совсем не как он. Зачем ты длишь мои страдания?

Не слушая извинений короля, королева вернулась в постель и больше не вставала – ни когда король ее умолял, ни когда дочь пришла и стала звать маму, ни когда королевский советник явился и потребовал, чтобы она прекратила вести себя так глупо и подумала хоть раз о ком-нибудь, кроме самой себя. Она лежала, не двигаясь, отказываясь есть и пить, пока, наконец, король не решил, что надо действовать, иначе она точно умрет.

На этот раз король оставил надежду обмануть королеву. Он средь бела дня принес в ее комнату старую берцовую кость. Кость была длинная, желтая, и на ней до сих пор сохранились остатки тканей, а по бокам виднелись дырочки – там, где ее грызли собаки. Пахло от нее гнилым мясом, отбросами и желчью, и король едва мог к ней прикоснуться, чтобы его не стошнило. Тем не менее он бечевкой привязал к кости зеркало и ведро, поверх набросил черный плащ и поставил сооружение в угол. Когда он закончил, королева открыла глаза и застонала.

Зачем, взмолилась она. Зачем ты со мной это делаешь, когда я так стараюсь быть хорошей?

Любишь то, что любишь, сказал король. Если это значит, что ты самовлюбленная, или высокомерная, или испорченная, пусть так и будет. Я тебя люблю, и дети тебя любят, и народ королевства любит тебя, и мы не хотим, чтобы ты и дальше страдала.

Королева поднялась с постели и встала на дрожащих ногах. На глазах у короля она взглянула в зеркало, зашептала в ведро, обвила руками старую берцовую кость и улыбнулась.

Следующие несколько дней слуги приносили королеве еду и вино, и вскоре из-под ее глаз исчезли самые темные тени, а провалы под скулами стали не такими глубокими. Король, хотя и радовался, что королева вернулась из глубин отчаяния, счел зрелище того, как она воркует над своим мусором, невыносимым и оставил ее одну, а когда вернулся на следующий день, обнаружил, что она принесла эту мерзость в постель. Он пытался возражать, но едва он приблизился, королева зашипела на него с такой яростью, что он, пятясь и спотыкаясь, покинул комнату.

Прошла неделя, и дети королевы снова стали спрашивать, где мама. Король вернулся в спальню королевы, где она голой лежала в постели, терлась лицом о зеркало, бормотала в ведро и обнимала старую берцовую кость.

Чего ты хочешь? спросила она, когда он подошел, не отводя глаз от зеркала.

Дети скучают по тебе, сказал король. Ты не могла бы выйти и поиграть с ними?

Пришли их сюда, сказала королева. Пусть играют здесь.