Ты знаешь, что хочешь этого

Дэвид чувствует, как тысяча его щекотных ног танцует по изнанке его щеки, царапает его череп, гладит и дразнит края его мозга. Потом ощущение тускнеет и проходит, оставляя лишь зуд в месте входа и вздувшийся волдырь, маленький, как комариный укус, у нижнего века. Лора, лежащая рядом, переворачивается, и стонет, и чешется во сне, а Дэвид падает рядом, пока чудовище, родившееся под кожей его возлюбленной, движется в его кровотоке, плывет, влекомое безошибочным инстинктом, прямо к его сердцу.

Желание смерти

В общем, это было довольно давно, когда я жил в Балтиморе и мне было хреново от одиночества. Это единственное, что меня оправдывает, если у меня вообще есть оправдание: у меня не было работы, я понедельно снимал номер в мотеле на противоположном конце страны от всех, кого знал, жил по кредиткам и пытался «понять, что со мной». То есть обдалбывался и напивался всю дорогу и спал по восемнадцать часов из двадцати четырех.

Почти единственными, с кем я тогда постоянно разговаривал, были девушки, с которыми я знакомился в Тиндере. Я сидел у себя в номере, пил, смотрел порнуху и играл в видеоигры, а потом мне приходило в голову, что я ни с одним живым человеком не разговаривал уже неделю-две, не говоря о том, что не выходил из комнаты, не переодевался и не ел ничего, что не приносят в коробках. Я начинал свайпить, пытался найти девушку, которая поможет мне на какое-то время почувствовать себя человеком. А когда находил, мы встречались в баре, говорили часок, а потом девушка ехала ко мне трахаться. Я никогда не встречался с одной девушкой больше пары раз. Не специально, правда. Просто так все складывалось.

Рассказываю я вам историю, которая случилась с одной из этих девушек. Она была хорошенькая – маленькая блондинка откуда-то, по-моему, со Среднего Запада. По ее профилю я понял, что у нас не было ничего общего. И не сказать, что это была ее вина, – у меня тогда ни с кем не было ничего общего. У меня еще не закончился развод, и я не разговаривал ни с кем из членов семьи, кроме брата раз где-то в две недели… Слушайте. Я был не в том состоянии, чтобы заводить отношения, и не пытался ни с кем всерьез замутить. По крайней мере, это я про себя понимал.

В общем, мы с этой девушкой переписываемся, и я ей рассказываю немножко о себе, о своих обстоятельствах, так, не углубляясь. Я ей, кажется, в целом нравлюсь, так что спрашиваю, не хочет ли она встретиться и выпить. Она говорит, что не пьет, и я такой: о’кей, можем съесть по десерту или еще чего, нет проблем. И тут она говорит: если ты не против, может, я просто приеду?

На Тиндере мне иногда попадалась такая прямолинейность. Не часто, но попадалась. Я всегда соглашался, но про себя, типа, думал: ого, а ты храбрая. Потому что я-то знаю, что не изнасилую тебя и не убью, но ты откуда об этом знаешь? Спрашивать про такое явно было лишним. Я просто удивлялся.

В общем, эта девушка ко мне едет, и я мечусь, пытаясь привести номер в порядок, потому что там свинарник и я в нем свинья. Я принимаю душ, бреюсь и пихаю вещи в шкаф, пытаясь создать впечатление, что я из тех, кто регулярно меняет белье, хотя на самом деле, если бы не Тиндер, я бы таскал одни и те же боксеры со следами дерьма так долго, что заработал бы смертельную инфекцию.

Я все еще пытаюсь сделать что-то, чтобы быть не таким отвратительным, и тут кто-то стучит в мою дверь. Прежде чем открыть, я смотрю в глазок, чтобы убедиться, что это она. А кто еще-то, да? Но у меня было что-то вроде паранойи, это все из-за наркоты. Там она: прелесть что за девочка, волосы забраны в хвостик, как у чирлидерши, на ней розовая футболочка и джинсы, и я такой: о да! Потому что никогда не знаешь, какие эти девочки на самом деле, как они будут выглядеть. В наши дни можно прям чудеса творить с фильтрами и всем таким. Но второе, что я замечаю, это то, что она с чемоданом. Небольшим, такой сумкой на колесиках, какие разрешают брать с собой в самолет. Стремно, да?

Я открываю дверь и для начала шучу про чемодан: ух ты, на сколько же ты ко мне? Она смеется, и я говорю: нет, серьезно, что у тебя там? Косметика или что? Она ухмыляется, как будто у нее есть тайна, потом подмигивает мне и говорит: может, если тебе повезет, узнаешь.

Когда ко мне приходили девушки, они всегда в какой-то момент понимали, что я на самом деле живу в мотеле, а не остановился переночевать. Я им каждый раз говорил заранее – предупреждал, если на то пошло, – но иногда они до конца не верили, пока своими глазами не видели. Даже когда у меня получалось прибраться, скрыть то, что ситуация в целом паршивая. Если они прям переживали, я всегда предлагал пойти куда-нибудь в другое место, но ни одна ни разу не согласилась. Думаю, когда проходил первый шок, им просто становилось меня жалко.