Тырновская царица

Он взял ее руку, чтобы измерить пульс, внимательно рассмотрел кончики тонких пальцев. Пульс был учащенный — возможно, от волнения. Он отметил про себя изящную линию носа с легкой горбинкой. Градусник скользнул под нежную подмышку, округлая девичья рука по — детски прижала его. Девушка потупила взгляд. Улыбка еще не сбежала с лица, на щеках виднелись ямочки.

— Итак, мы не едим, плохо спим, делать ничего не хочется, у нас мрачные мысли… Я в ваши годы, милая барышня, тоже закончил здешнюю гимназию. Три года волочился за хорошенькими девушками и умолял отца отправить меня за границу. Вы французский изволили изучать или немецкий?

— Французский, — девушка поперхнулась, и он понял, что она старается подавить кашель.

— Кашляйте, не надо сдерживаться, — посоветовал он.

Лицо больной побагровело, ее отец у него за спиной переступил с ноги на ногу и вздохнул.

Когда приступ кашля прошел, доктор приступил к осмотру, и господин Смилов закрыл за собой дверь комнаты.

— Снимите сорочку. Я должен хорошенько вас осмотреть.

Мать откинула одеяло и помогла дочери снять ночную рубашку. Под длинными кружевными панталонами доктор увидел белое девичье бедро и розовое углубление под коленом, а затем изящную спину и девственную грудь, которую девушка пыталась прикрыть. Красота этого тела вызвала в нем восхищение и желание проникнуть во все его тайны. «Как же это я ничего не слыхал об этой девушке. Она ничуть не похожа на здешних невест. Должно быть, туберкулез… — думал он, там и тут прикладывая трубку к ее спине. — Вот здесь слева хрипы… начало каверны… Температура типично туберкулезная, кончики ногтей слегка загнуты вверх… Сомнений нет. Неужели умрет?»

— Кашляйте! Кашляйте свободно и сильно, милая барышня! — сказал он скорее для того, чтобы отогнать эту смутившую его мысль.

Он отложил стетоскоп, стал выстукивать спину. Прикосновение к ее теплому телу вновь вызвало в его душе жалость и прилив нежности. «Болезнь еще в самом начале, надо сделать все возможное. Но что именно?.. Они богаты, у них есть средства спасти ее», — продолжал он размышлять. Попросил се лечь на спину, и снова встретился со смущенным взглядом прелестных глаз, в которых стоял немой вопрос и мольба.

— Не вижу оснований для тревоги, — все так же бодро и уверенно произнес он. — Не забудьте о своем обещании покататься со мной на коньках. А теперь послушаем грудь. Уберите руки.

Грудная клетка была широкая, хорошо развитая. Это обрадовало его и внушило надежду: тело еще упруго и крепко, сердце здоровое и рост, слава богу, соответствует ширине таза и плеч. «Такого женского торса я еще не встречал. К тридцати годам она станет настоящей богиней», — заключил он, убирая в саквояж стетоскоп и термометр.

— Посмотрим-ка язык и горло. Чудесно! Все в отменном состоянии, прочь уныние и мрачные мысли. Позвольте узнать ваше имя, мадмуазель?

— Элеонора.

— Элеонора? Очень вам подходит, — сказал он, не в силах освободиться от ее пленительного взгляда. — Вот что, мадмуазель Элеонора, если вы желаете как можно скорее покататься на коньках по Янтре, извольте строжайшим образом выполнять мои предписания. Думать только о всяческих вкусностях и лакомствах. Например, о молоденькой куропатке или цыпленке на вертеле. О кусочке белуги с поджаристой кожицей. О скумбрии с белым вином, пюре из шпината с двумя яичками всмятку, о фруктах и овощах, которые вы любите. Можно также о черной икре и бифштексе по-английски. Ах, какие бифштексы я едал в Париже!.. Ваша прелестная дочь, госпожа Смилова, должна стать маленькой пьянчужкой. За обедом обязательно стакан хорошего вина, белого или красного. И ежедневно, если позволяет погода, прогулка в коляске на чистом воздухе, а пока — в санях с колокольчиками… Нам следует дышать и кушать, кушать и дышать. И спать при открытом окне, зимой и летом до тех пор, пока не поправимся! — Он взглянул на мать больной, которая слушала его с убитым видом, скрестив руки на груди. Говорил он по-прежнему шутливым тоном. Изысканный, элегантный, он излучал уверенность и силу.

Наступило короткое молчание, и стало слышно, как стучит в окна метель.

— Снег пошел, — произнесла госпожа Смилова.

Доктор перехватил устремленный на него взгляд больной, и ему показалось, что между ними произошло что-то, чего не выразишь словами — взгляд девушки словно проник глубоко в его душу и прикоснулся к ее тайнам. «Что может знать обо мне эта барышня? Должно быть, понимает, что с ней и не верит мне», — мелькнула в мозгу мысль.

В комнату вошел господин Смилов, и доктор поспешил успокоить его. «Простудилась. Пока никакой опасности. Я сказал вашей супруге, какого следует придерживаться режима. Купите в аптеке вот эту микстуру для восстановления аппетита». Он выписал рецепт, прекрасно сознавая, что никакой пользы микстура не принесет.

— Засим прощайте, милая барышня. Завтра-послезавтра заеду, дабы удостовериться, что вы умеете держать слово. — Он пожал ей руку и встал.