Тысяча белых женщин: дневники Мэй Додд

Ведь сумела же я утром проделать этот путь. Но уже через несколько шагов случилось нечто невообразимое. Снежный вихрь окутал и закружил меня, так что я совершенно перестала понимать, где что находится – где восток, где запад, где лево, где право, я даже не знала, где верх, где низ. Я была в полной растерянности. В отчаянии я решила повернуть назад, ведь я не могла отойти далеко. Но вслед за тем поняла, что не знаю, откуда пришла. И тогда меня охватила паника; я боролась как могла, старалась шагать, ставя стопу впритык к стопе, но я была в таком смятении, что даже это удавалось мне с трудом. Снег засыпал мне лицо и глаза, и даже сквозь бизонью шкуру проникали порывы ветра, словно миллион ледяных иголок царапал меня по всему телу. Мне ужасно захотелось лечь, свернуться калачиком и ждать, пока утихнет вьюга, но остаток здравого смысла подсказывал мне, что в таком случае меня ждет верная смерть. И я продолжала двигаться дальше, выставив перед собой руки, точно слепая, надеясь, что вот-вот коснусь вигвама, не важно чьего. Я пыталась кричать, но едва сама слышала себя сквозь вой ветра. Снег, царапавший мне лицо, смешивался со слезами и замерзал у меня на щеках. Наконец я почувствовала, что уже не могу дышать из-за ветра и сдавившего горло отчаяния; я больше не могла бороться. В изнеможении опустившись на колени, я обхватила себя руками и стала раскачиваться взад-вперед.

– Прости меня, дитя, – прошептала я своему нерожденному ребенку, – прости меня…

Я завалилась на бок, подтянула колени к животу и, свернувшись клубочком, ощутила, как меня охватывает смертный сон. Я не сомневалась, что меня ждет смерть… но вдруг ощутила согревающее тепло, и мне стал сниться самый невероятный сон.

Мне снилось, что я иду по прекрасной речной долине, стоит весна, кругом цветут тополя и сладкий желтый клевер, а трава по всей прерии зелена, как поля в Шотландии. Я шла за юной девушкой впереди, как вдруг поняла, что это моя Сара. Я заплакала от радости, что вижу ее, и побежала, чтобы обнять ее. Сара обернулась и помахала мне, и тут я увидела, что она тоже беременна. Она улыбнулась и обратилась ко мне по-шайеннски.

– В Сеано так прекрасно, Месоке, – сказала она. – У меня здесь будет маленький, и потом ты тоже будешь здесь со мной. Я встречу тебя, и мы прогуляемся по Висячей Тропе. Но твое время еще не пришло. Ты должна вернуться назад.

С этими словами она развернулась и стала удаляться.

– Подожди меня, Сара! – позвала я. – Подожди, милая, прошу тебя…

Но я не могла догнать ее, и она исчезла вдалеке…

Не знаю, долго ли я спала, но когда наконец проснулась, то обнаружила себя в своей постели, в своем вигваме. Рядом сидел Наездник, мой мальчик-мужчина, а его маленькая теплая, точно пирожок, ладошка лежала на моей щеке. Я наклонилась к нему, желая убедиться, что это не сон, и погладила его по щеке.

– Мо-эхноха-хетанэка-эсконэ, – прошептала я ему.

Мальчуган взглянул на меня сонно и, увидев, что я не сплю, улыбнулся.

– Месоке! – воскликнул он.

Тогда ко мне сбежались все остальные, радуясь и причитая, и среди них я с удивлением увидела свою старую подругу Герти.

– Наме-эсевотамэ? – спросила я, бессознательно продолжая говорить на шайеннском.

– Твой малыш в порядке, милая, – сказала Герти. – Но лишь благодаря везению. Какого лешего ты там искала в такую вьюгу? Ты что, совсем рехнулась?

Я слабо улыбнулась.

– Кое-кто говорил так обо мне. Как я попала домой? – спросила я.

– Твой маленький дружок нашел тебя, – сказала Герти, показывая на Наездника. – Нашел тебя, почти с головой засыпанной снегом, и оттащил домой сам, хотя ума не приложу, откуда в этом маленьком тощем ублюдке такая сила, да при твоем-то пузе.

Она положила ладонь мне на живот и улыбнулась, легко похлопав.

– У тебя были когда-нибудь дети? – спросила я нетвердым голосом. – Ты никогда не говорила.

– Никогда, дорогуша, – ответила она. – Не лежит душа к этим мелким тварям.

Но я понимала, что она говорит не всерьез.

– Но этот малец, Наездник, он ничего, – сказала Герти. – Это ведь он, и никто иной, спас твою глупую задницу.

– Он у меня мужчина, – сказала я.

Еще несколько дней я то приходила в себя, то отключалась. Я перенесла пневмонию, сопровождавшуюся горячкой и бредом. Я просыпалась и засыпала несколько раз и совсем потеряла чувство времени. Но я всегда ощущала людей рядом со мной, постоянно сменявших друг друга в вигваме, а старуха Кривой-Нос наблюдала за входящими точно строгая медсестра.

Мой мальчик-мужчина, Коняшка, почти не отходил от меня, и иногда ложился рядом. Шаманы читали заклинания и совали мне под нос жженый шалфей, они трясли погремушками и размахивали тотемными талисманами над моей головой. Отец Антоний читал мне из Библии, здесь же находились мои друзья и близкие – их лица то и дело расплывались. Со мной сидела Марта и Герти, Перо-на-Макушке, Хелен, Юфимия, близняшки Келли, Тихоня, Гретхен, Дэйзи, Милая Походка – я видела их всех. И еще я видела во сне маленькую Сару.