Тысяча белых женщин: дневники Мэй Додд

– Господи! – выкрикнула я, тяжело дыша. – Господи Боже, наме-эсевотаме, наме-эсевотаме…

– Да, Мэй! – прокричала Марта. – Да, твой ребенок выходит! Тужься, тужься сильнее, вот он выходит!

И я почувствовала, как она выходит, как ее скользкая головка движется по моим бедрам, нестерпимая режущая боль захлестнула меня, а затем – облегчение, когда Идущая-Против-Ветра взяла новорожденную на руки и принесла ее в мир. Она подняла мою дочь, шлепнула по мягкому месту, и моя маленькая Рэн – Королек – пронзительно закричала. Слава Богу, слава Богу…

Я старалась не засыпать, но почувствовала, как опять проваливаюсь в темноту, и силы оставили меня, так что я даже не могла поднять голову, чтобы взглянуть на свое дитя.

– Ве-хо-ме-эсевотсэ, – сказала женщина с удивлением. – Ве-хо-ме-эсевотсэ.

– О чем это она, Марта? – прошептала я из последних сил. – Марта, скажи, что она говорит? Что это значит? С ребенком все в порядке?

– Ве-хо-ме-эсевотсэ, – повторила Идущая-Против-Ветра, вытерев и спеленав новорожденную.

Другие шайеннские женщины с любопытством осматривали малышку.

– Хоу, – говорили они с изумлением, – хоу, ве-хо-ме-эсевотсэ, ве-хо-ка-кесоас!

– Скажите мне! – взмолилась я. – Почему они повторяют это. Что не так с ребенком?

– Успокойся, дорогая, все хорошо с твоей малышкой, – сказала Марта. – Большая, красивая, здоровенькая девочка. Но, дорогуша, целительница права, это не индейская девочка, это ве-хо-ме-эсевотсэ, то есть беленькая девочка, они все говорят – ве-хо-ка-кесоас, самая что ни на есть белая девочка.

– Святая правда, Мэй, – сказала Сьюзи Келли, – деточка светленькая, розовенькая, как чистокровная ирландка.

– С примесью шотландской крови, я бы так сказала, – проницательно добавила ее сестра, Мегги.

– Так и есть, – прошептала Хелен Флайт, – твоя девочка белая.

– О, Боже, – промямлила я, проваливаясь в сон, глубокий точно смерть, чему я была только рада.

«Боже правый, я родила ребенка от Джона Бёрка…»

Я проспала почти два дня, просыпаясь только затем, чтобы покормить малышку, а иногда, проснувшись, я уже видела ее на своей груди, куда ее клала Идущая-Против-Ветра или кто-то еще. Это было прекрасное дитя, и, как только я ее увидела, я ни секунды не сомневалась, кто являлся ее отцом. У нее был нос Бёрка и его умные глубоко сидящие глаза. Она была дочерью Джона Бёрка, я была в этом совершенно уверена.

Женщины кормили меня мясным бульоном, пока я не окрепла, они заботились обо мне, как и раньше, и вот сегодня я уже могу недолго сидеть и даже вести дневник.

Только что приходил Маленький Волк взглянуть на свою дочь. Что и говорить, я очень боялась этого момента. Он сел рядом со мной и долго смотрел на младенца у меня на руках. Я могла только догадываться, о чем он думал; я была готова провалиться со стыда сквозь землю, ведь я изменила этому благородному и доброму мужчине – пусть даже на момент моего романа с Джоном Бёрком мы с ним еще даже не встретились.

Наконец Маленький Волк протянул руку и с величайшей нежностью погладил малышку по щеке тыльной стороной пальцев.

– Нахтона, – сказал он, и это был не вопрос, а утверждение.

– Да, – сказала я неверным голосом. – Да, мой муж, это твоя дочь.

– Нахтона, эмо-онахе, – сказал Маленький Волк, глядя на нее с улыбкой, и его лицо осветилось отцовской гордостью.

– Да, так и есть, – сказала я. – Правда, твоя дочка очень красивая?

– Эпехева-э, – сказал он, кивая с чувством глубокой радости. – Это хорошо, что Хе-амавехо-э, Вождь Чудесное Снадобье послал мне белое дитя, чтобы научить нас новым обычаям. Идущая-Против-Ветра все мне объяснила. Все именно так, как сказал белый монах. Эта малышка – во-эстаневесто-манэхе, наш Спаситель. Махео послал нам белое дитя, Иисуса, чтобы повести наш народ в землю обетованную.

Я была глубоко тронута наивностью, с которой Маленький Волк объяснял себе свое отцовство, и не могла сдержать улыбку, слушая его переложение библейского мифа. После нескольких месяцев проповедей преподобного Хейра, а затем – простодушных рассказов отца Антония индейцы впитали странный религиозный гибрид, основанный частично на их собственных верованиях и частично – на христианских. Возможно, так и должно быть и уж конечно смысла в этом ни больше ни меньше, чем в любой другой религии.

– Мой муж, – сказала я мягко, – Иисус был мальчиком, а не девочкой. Это не Спаситель, это просто наша маленькая дочка. Наша дочь. Твоя дочь и моя дочь.

– Хоу, – согласился он. – Я понимаю. На этот раз Спаситель – девочка. Это тоже хорошо.

Я рассмеялась и сказала по-английски:

– Я не совсем Дева Мария, но если ты так хочешь, мой муж, почему бы нет, черт возьми!

28 января 1876 года