Тысяча белых женщин: дневники Мэй Додд

Иногда женщины тихо пели для меня. Перо-на-Макушке и Милая Походка пели шайеннские песни; но чаще белые и индейские женщины учили друг друга, и нередко ложе больной делалось сценой для веселых песен – пока старая карга не прогоняла всех палкой.

Каждый раз, когда все уходили, мой муж, Маленький Волк, садился рядом со мной и застывал в одной позе, недвижимо, словно статуя, так что, когда бы я ни проснулась, я никогда не бывала одна. Видя его рядом, я чувствовала себя в безопасности, зная, что ничего плохого со мной или с моим ребенком не случится, пока мой муж здесь; я знала, что он защитит нас. Когда я дрожала в лихорадке, обливаясь холодным потом, он ложился рядом и обнимал меня, чтобы согреть.

Я спала, просыпалась, и снова засыпала, и думала, что уже никогда не смогу открыть глаз дольше, чем на несколько минут. Но спустя какое-то время лихорадка прошла, и постепенно ко мне стали возвращаться силы. Сейчас я чувствую, как во мне шевелится ребенок, и говорю себе, что все хорошо.

Я сижу, опершись спиной о подушку, и пишу эти строчки в тусклых отсветах пламени. Рядом тихо сидит Перо-на-Макушке… Мои веки опять тяжелеют…

26 января 1876 года

Боже правый, я с трудом верю в случившееся…

Прошлый раз, сделав запись в дневнике, я заснула, положив тетрадь под свой огромный живот. Я проснулась через несколько часов, почувствовав резкий толчок в животе – явный признак начинающихся схваток.

«Не может быть, – прошептала я себе, – ведь осталось еще несколько недель!»

Тогда я поняла, что что-то не так. Рядом сидел Маленький Волк, а на постели рядом лежал Наездник. Я тронула его за плечо, и он сразу проснулся, точно зверек настороже.

– Пожалуйста, – прошептала я ему, – беги, позови Марту.

А мужу я сказала:

– У меня схватки.

Женщин не пришлось долго ждать, они подняли меня вместе с моим ложем и понесли в родильный вигвам, где появляются на свет все шайеннские дети; там уже все было приготовлено.

Ночное небо было ясным и таинственным, а воздух – морозным. Я лежала на спине, пока меня несли заботливые руки, и смотрела в небо, на миллионы звезд. Вдруг по небу прочертила дугу падающая звезда. Я посчитала это хорошим знаком и обратилась в молитве к этой звезде, чтобы мой ребенок родился здоровым и крепким.

В родильном вигваме горел огонь, поддерживаемый Идущей-Против-Ветра. Там было очень опрятно, кругом лежали и висели свежевыделанные и красиво вышитые шкуры и покрывала, стены были разрисованы всевозможными знаками, а рядом Хелен Флайт рисовала своих замечательных птичек.

– Вот так, – сказала она, не отрываясь от дела, – каждая из вас сможет выбрать птичку-целителя для своего малыша.

Для своего я выбрала грациозного королька – ве-кесехесо, то есть птичку-малютку – за ее прекрасное пение, усердие и храбрость.

Но вот женщины бережно опустили меня вниз. Целительница подошла и осмотрела меня, почти как наши врачи.

– Эане-тано, – сказала она остальным.

– Да, у меня роды! – сказала я. – С ребенком все хорошо?

– Этонестохеесе-хама? – спросила женщина Марту.

– Почему бы вам не спросить меня? – возмутилась я. – Я прекрасно могу сказать, на каком я сроке. Как и другие.

– Энохестохеесе-хама, – ответила Марта.

– Нет, Марта, неправда, – сказала я. – Еще рано. Срок еще не подошел.

– Видно, уже подошел, родная, – сказала она деловито. – Ты всегда была нашим вожаком, вот и сейчас первая ведешь нас в материнство. Должно быть, твоя лихорадка приблизила схватки.

Я еще была слаба после болезни и боялась, что мне не хватит сил, чтобы родить. Но схватки сделались острыми и регулярными. Пот струился у меня по лицу. Я была уверена, что с моим ребенком что-то не так.

Женщины протирали мне лоб влажной тканью, подбадривали меня и пытались как-то облегчить мое положение. Но когда стало пора, я поняла, что я слишком слаба, у меня уже не осталось сил, чтобы тужиться; и я почувствовала, как теряю сознание, проваливаюсь в темноту… и оказалась в том самом чудесном сне… Я так хотела вернуться туда, в этот зеленый покой, где я буду с моей маленькой Сарой…

Я увидела себя в той прекрасной речной весенней долине с шелестящими на ветру тополями и цветущим желтым клевером на лугах, а среди этой благодати стояла моя Сара и махала мне.

– Еще рано, Месоке, – сказала она. – Тебе надо остаться там, ты нужна своему ребенку.

Откуда-то издалека до меня донесся голос Идущей-Против-Ветра.

– Эна-тсеане, – сказала она спокойно. – Она умирает в родах.

Я подумала, о ком это она говорит?

А впереди улыбалась и махала мне Сара. И мне отчаянно хотелось подойти к ней ближе.

– Нет! – прокричала Марта издалека. – Нет! Она не может умереть. Мэй, твой ребенок выходит, Мэй, ты должна очнуться и помочь ему!

И Сара сказала мне:

– Еще не пора, Месоке. В другой раз я приведу тебя в Сеано. Но сейчас ты должна возвращаться и привести в мир свою дочь.

И я пришла в себя с судорожным вздохом и почувствовала, как между ног у меня толкается ребенок, прорываясь на свет Божий.