Тысяча дней и ночей (СИ)

  В сказках главный герой в подобной ситуации находит волшебное оружие или магический артефакт, после чего убивает демоницу, но тут дело происходило не в сказке и потому Шакр-Зейда оставалась безнаказанной. В иных историях герой случайно узнаёт заветную тайну шайтана, которая дарует ему власть над ним, однако никакие пытки не могли исторгнуть из уст царицы ни слова о том, кто она на самом деле и откуда взялась. Будучи непостижимой загадкой, она таковой и оставалась до самого конца, а те крупицы, что она о себе выдавала, то ли были правдой, то ли нет, поди узнай. По ним выходило, что она некое древнее создание, заставшее зарождение человеческой цивилизации и воспылавшее к ней лютой ненавистью. На протяжении веков и тысячелетий Шакр-Зейда губила каждую цивилизацию, один только перечень её жертв внушал трепет.

  Женой шаха Рияра она пробыла ровно тысячу дней и ночей, показавшихся царю бесконечными. Пытки продолжались и усиливались каждый вечер. Своими историями Шакр-Зейда совсем измучила государя. Едва Рияр слышал "Дошло до меня, о великий царь...", как его голова взрывалась нестерпимой болью, от которой хотелось выть и лезть на стенку. Теперь он понимал, что тогда, в роще, чувствовал Сахр-джинн и почему так отчаянно искал покоя и тишины. Шакр-Зейда была странным и невиданным доселе шайтаном, лишающим сил и рассудка посредством непрерывного рассказывания историй.

  Пытаясь избавиться от жены, шах Рияр на самом деле хватался за соломинку. Смертный вряд ли способен преуспеть там, где оказался бессилен джинн. А вообще ничего не делать и пассивно ждать конца шах тоже не мог, поэтому каждый вечер призывал Масрура и поручал ему изобретать для Шакр-Зейды новую казнь. На бесплодные потуги этих двоих демоница смотрела с жалостью и снисходительной усмешкой, как на возню беспомощных котят. Возможно, её это даже забавляло, хотя, за свою жизнь она наверняка повидала немало таких царей и палачей.

  Из-за непрекращающихся головных болей и ночных кошмаров шах почти перестал спать. Не помогали никакие лекари с их снотворными порошками. Днём же Рияру мерещились галлюцинации. Визири, советники и придворные говорили одно, а ему чудилось другое. Он стал раздавать указы и повеления, руководствуясь не действительностью, а её искажённой копией, отчего все решения оказывались ошибочными и приводили к ухудшению внешней и внутренней политики.

  Невозможность покончить с шайтанкой, головные боли и повсеместный разлад в стране угнетали шаха. Мечты стать достойным правителем, ведущим страну к процветанию, победам и могуществу, так и не сбылись. Одного хотения мало, ещё неплохо бы прислушиваться к советам умных и опытных людей. А царь слушал советников и визирей, но не слышал. Воспалённое сознание подменяло и искажало их здравые мысли и разумные советы.

  Чем хуже становилось шаху и стране, тем ослепительнее и здоровее выглядела Шакр-Зейда. Она напоминала вампира, питавшегося жизненными соками государства.

  Наконец вельможи заподозрили неладное. Даже дурак заметил бы, что государь подвержен воздействию чего-то дурного и скверного, отсюда и все неурядицы. Визири и советники пытались говорить об этом с царём, вот только шах Рияр даже в полубезумном бреду не желал признавать, что всему виной присосавшаяся к Арьяншахру демоница.

  Никто не воспринимал Шакр-Зейду как демоницу, в народе её считали чуть ли не святой. Дворцовая челядь, ошибочно интерпретируя то, что видела, распускала слухи, будто царю стало бы ещё хуже, если б не жена, которая почти не отходит от его постели и непрерывно радует его занимательными историями, облегчая плохое самочувствие.

  В конце концов государственные мужи неизбежно докопались бы до истины, да на беду случилось то, что Шакр-Зейда предрекла царю. Арьяншахр действительно доживал последние дни. Арабы под знамёнами Пророка наступали на империю. Войска Рияра терпели поражение за поражением. Народ обратился к звездочётам и те выплеснули годами копившийся гнев на грешного царя, объявив, будто всему виной он, владыка Сасанид Рияр. Небесные светила, мол, сошлись так, что стране при его правлении уготована погибель.

  Невежественный народ не задался справедливым вопросом - отчего жрецы молчали столько времени, почему не объявили погибельный гороскоп царя, когда тот восходил на престол? У невежественных людей вообще плохо с логикой. Они способны лишь примитивно реагировать на сиюминутный раздражитель. Таким раздражителем и стал болезненный царь, апатично возлежавший на ложе и не спешивший спасать государство. Людям неоткуда было знать, что шах Рияр не встаёт, потому что в конец обессилел и не может даже позвать Масрура. Чем слабее становился царь, тем сильнее и настойчивее Шакр-Зейда насиловала его слух и рассудок.