Тысяча дней в Тоскане. Приключение с горчинкой

Было так тепло, что я сняла куртку и оставила на камне, чтобы подобрать потом. Недалеко впереди показался Фернандо, и я, в своем прозрачном белом платье, словно охотящаяся Диана, замахала руками, призывая его. Нет ответа… Было слишком жарко, чтобы идти дальше, и я легла в душистую траву, поджидая мужа. Я уже слышала его голос, распевающий обычное «Чай на троих». Я лежала тихо, вольно раскинувшись в позе пасторальной богини. Я приготовилась потрясти его своим соблазнительным видом. Он падет на колени и покроет меня поцелуями. Сердце у меня замирало, как у ребенка при игре в прятки, но мой муженек только и сказал:

—  Ма cosa fai qui? Alzati, ti prego. Sei quasi nuda e com-pletamente pazza?Ты что творишь? Поднимайся, умоляю. Ты почти голая, совсем с ума сошла?

— Просто в игривом настроении. В кои-то веки ты без Князя, и я решила сделать тебе сюрприз. Только тебе.

— Но ты простудишься, лежа на сырой земле, — проворчал он, нагнувшись, чтобы обнять меня. — И ты прекрасно знаешь, что наш вредный ребенок слоняется по полям где-то поблизости. Не хочу, чтобы он или еще кто застал тебя в одной ночной рубашке.

Я решила элегантно подняться, но запнулась, наступила сапогом на подол наряда Дианы, подол треснул, а я снова полетела на землю. «Вот так пасторальная богиня!» — ругала я себя, топая вверх по холму, через сад и по лестнице в спальню, и проклинала себя за дурацкую выходку. Я уже застегивала юбку, когда снизу донесся голос Князя:

— Извините, что опоздал!

Подошел сезон сыроварения. Овцы пировали на молодой траве не хуже нас. И первый сыр сезона, хоть и запоздавший в этом году, назывался marzolino,«маленький март». Этот pecorinoели белым, сладким и мягким после всего нескольких недель выдержки, сочетая с горстями бобов фавы в стручках, приправляя маслом и молотым перцем. Мы вылущивали фаву из стручков, отбрасывая еще нежную внутреннюю кожицу, и ели, сидя на склоне холма, с marzolinoи добрым ломтем хлеба. Пожалуй, еще лучшей приправой для хорошего marzolmoслужит мед. Пчелы делали мед задолго до того, как пчеловодство стало искусством, и пастухи, вызывая смятение и опустошения, запускали руку в улей за куском сот, ломали их, выскребали и ели со свежим кислым сыром. Первое блюдо dolce salata.Пастухи больше всех знали о жизни. Пастухи рождались, жили, а порой и умирали под звездами. Они соблюдали пасторальный ритуал transumanza —вместе с овцами летом уходили на горные пастбища, а зимой возвращались в низины, и снова в горы — каждое путешествие больше трехсот километров. Они вели одинокую жизнь, но были своеобразными бонвиванами, кочевыми сказителями, разносившими новости и предания по еще более оторванным от мира деревушкам, жители которых за всю жизнь не переваливали за гребень ближайшего холма. Им радовались, как бродячим артистам, приглашали к крестьянскому очагу и к костру лесорубов. Пастух выменивал на истории хлеб, вино и масло. Ужин себе пастух готовил по древнему обычаю. Он смешивал рикотту с парой украденных яиц, лепил клецки, бросал их в котел кипящей над костром воды, вынимал и посыпал крошками черствого хлеба, растертого между ладонями, а если повезло, приправлял несколькими каплями масла. Представляя себе эту жизнь, я мечтала, чтобы можно было выменивать необходимое в жизни, как мать Барлоццо выменивала суп на рикотту. Я бы выменивала хлеб на тайны.

У Барлоццо имелись рецепты для всех сортов тоника и прочих видов благодатной влаги, которую он замешивал и сбраживал в огромном чане. Он установил мокрый ржавый бак на колесиках в нашем сарае и принялся стричь в него нечто, выглядевшее и благоухавшее, как лужайка, а потом размалывать одним из своих первобытных орудий. Залил смесь из садового шланга, прикрыл металлической крышкой и сказал:

— Надо на недельку оставить настояться.

Я недоверчиво косилась на темноватый настой, покрытый пеной и слизью, пока не глотнула чистой прозрачной свежести. Князь через кран бака перелил настой в ведро и начал все заново, уже с другим составом. Каждую порцию готового настоя мы отцеживали через суровую марлю и переливали в отмытые, стерилизованные винные бутылки. Каждую затыкали крышкой и снабжали этикеткой, а потом часть бутылок положили на нижнюю полку холодильника, а остальные устроили в кладовой. Дикий цикорий для очистки внутренностей; дикий фенхель с одуванчиком — панацея от всех хворей, руккола с диким луком для очистки крови; страстоцвет, корень валерианы и дикий чеснок для снижения давления; огуречник для кожи.

— Это не вино, со временем лучше не становится, знаете ли. Надо все это выпить до жары; по стаканчику холодного напитка три раза в день.

Я, хотя и опасалась, что желудок не выдержит таких доз, обещала пройти полный курс лечения.