Тысяча городов (Смутное время — 3)

Он жалел, что Маниакес сверг макуранского чемпиона. Это, должно быть, повергло его собственных людей в уныние, а видессийцев - в ликование. Но когда ты боролся за свою жизнь, разве ты не был слишком занят, чтобы беспокоиться о том, что произошло некоторое время назад? Абивард надеялся на это.

Когда стрелы и дротики не смогли заставить макуранцев сломаться и бежать, видессиане обнажили мечи и поскакали прямо на линию, установленную Абивардом. Они рубили своих врагов пешими; некоторые из них пытались использовать свои дротики, как макуранская тяжелая конница использовала копья.

Макуранцы упорно сражались не только с людьми Маниакеса, но и с лошадьми, на которых они ехали. Эти бедные животные не были бронированы, как те, на которых сидели люди Тикаса; их было легко рубить, дубасить и пристреливать. Их кровь заливала землю вместе с кровью их всадников; их крики поднимались к небу вместе с криками раненых с обеих сторон.

Абивард направил резервы к опасно разреженному участку линии фронта. Он безмерно гордился своими войсками. Это была не та обязанность, которую они ожидали получить год назад. Они противостояли видессианцам как ветераны. Некоторые из них были ветеранами сейчас; к концу битвы они все станут ветеранами.

«Не пропускайте их!» Крикнул Абивард. «Стоять на своем!»

Скорее к удивлению Абиварда, они стояли на своем и продолжали стоять. С Маниакесом действительно было больше людей, чем годом ранее, но кавалерийский полк Тикаса нейтрализовал значительную часть его возросшей численности. Остальных было недостаточно, чтобы прорвать линию Абиварда.

Патовая ситуация вызвала у Абиварда искушение атаковать в свою очередь, позволив создать бреши на своей позиции в надежде заманить в ловушку много видессиан. Ему было нетрудно побороть искушение. Ему было слишком легко представить себя по другую сторону поля боя, ищущим возможности. Если бы Маниакес заметил такую возможность, он бы в полной мере воспользовался ею. Абивард знал, что тогда самым важным было не дать Автократору шанса.

Поскольку сражения имели обыкновение, это сражение, казалось, продолжалось вечно. Если бы солнце не показывало ему, что была всего лишь середина дня, Абивард предположил бы, что сражение длилось три или четыре дня. Затем, мало-помалу, давление видессиан ослабло. Вместо того, чтобы атаковать. Люди Маниакеса разорвали контакт и поскакали обратно на север, тем путем, которым пришли. Люди Тзикаса сделали вид, что собираются преследовать - пехотинцы вряд ли смогли бы сделать это против кавалерии, - но ливень стрел и яростная контратака показали, что видессиане остались в хорошем порядке. Преследование быстро застопорилось.

«Клянусь Богом, мы отбросили их», Сказал Туран удивленным тоном.

«Клянусь Богом, мы так и сделали.» Абивард знал, что его голос звучал так же удивленно, как и у его лейтенанта. Он ничего не мог с этим поделать. Он был удивлен.

Может быть, его солдаты были удивлены, а может быть, и нет. Удивлены они или нет, они знали, чего достигли. Над и сквозь стоны раненых и пронзительные крики раненых лошадей поднялся гул, переросший в громкое приветствие. В приветствии было только одно слово: «Абивард!»

«Почему они выкрикивают мое имя?"- потребовал он ответа у Турана. «Они те, кто это сделал»

Его лейтенант посмотрел на него. «Иногда, господин, ты можешь быть слишком скромным».

Солдаты, очевидно, так и думали. Они столпились вокруг Абиварда, все еще выкрикивая его имя. Затем они попытались стащить его с лошади, как будто он был видессианином, которого нужно победить. Выражение лица Турана предупредило его, что ему лучше смириться с неизбежным. Он позволил своим ногам выскользнуть из стремян. Когда Туран наклонился и схватил поводья своего коня, он позволил себе соскользнуть в толпу празднующих солдат.

Они не дали ему упасть. Вместо этого они подняли его, и он пронесся над ними по бурному, неспокойному морю рук. Он махал руками и выкрикивал хвалу, которую пехотинцы не слышали, потому что они все кричали и потому что они передавали его взад и вперед, чтобы каждый мог нести его и попробовать уронить.

Наконец-то он проскользнул сквозь море рук. Его ноги коснулись твердой почвы. «Хватит!"» он закричал; вертикальное положение каким-то образом придало его голосу новую властность. Все еще выкрикивая ему дифирамбы, солдаты решили позволить ему продолжать стоять самостоятельно.

«Повелевай нам, господин!» - кричали они. Человек, стоявший рядом с Абивардом, спросил: «Пойдем ли мы завтра за видессианцами?» Где-то в бою меч отсек мясистую нижнюю часть его левого уха; засохшая кровь черной полосой покрывала эту сторону его лица. Казалось, он этого не заметил.

У Абиварда вовремя случился приступ кашля. Когда он все-таки ответил, он сказал: «Мы должны посмотреть, что они делают. Проблема в том, что мы не можем двигаться так же быстро, как они, поэтому мы должны выяснить, куда они направляются, и добраться туда первыми ».

«Ты сделаешь это, господин!» - воскликнул солдат, у которого не хватало половины уха. «Ты уже делал это, много раз».