Тысяча и один день Никиты Сергеевича

— Пауэрса, — говорил он, — нельзя считать просто бессловесным исполнителем чужих приказов. Добровольно продав свою честь и совесть, всего себя за доллары, он совершил преступный акт, чреватый опасностью для многих миллионов людей. Если американские империалисты развяжут войну, то именно такие пауэрсы, взращенные в условиях так называемого свободного мира, будут сбрасывать атомные и водородные бомбы на мирную землю.

Прокурор не требовал смертной казни, учитывая раскаяние Пауэрса, но просил суд дать ему пятнадцать лет тюрьмы.

После него выступил защитник Гринев.

— Перед вами, — убеждал он, — всего лишь инструмент агрессивной политики администрации Эйзенхауэра — Никсона — Гертера, не более того. Массовая безработица вынудила его стать летчиком ВВС США. Как все американцы, он поклонялся его величеству Доллару. Он не понимал, что те две с половиной тысячи, которые он получал ежемесячно, издают мерзкое зловоние. Подписав контракт с ЦРУ, Пауэрс не знал, что ему уготовано. Но, давая честные показания советскому суду, он рискует навлечь гнев своих американских хозяев. Поэтому он заслуживает менее сурового наказания.

Пауэрс сказал в своем последнем слове:

— Я знаю, что совершил тяжкое преступление, и понимаю, что должен понести наказание. Но прошу суд принять во внимание, что секретная информация, которая мною была собрана, так и не достигла адресата. Я не враг русскому народу и очень раскаиваюсь.

Суд приговорил его к десяти годам лишения свободы. Из них первые три года он должен был просидеть в тюрьме, а остальные — в лагере. Однако уже через полтора года, 10 февраля 1962 гола в Берлине произошел обмен шпионами. Коренастый Пауэрс в меховой шапке-ушанке прошел в Западный Берлин, а навстречу ему в восточную часть города — худой высокий человек в черных очках — Адольф Иванович Абель, осужденный в Америке как советский шпион.

На следующий день после окончания суда Громыко направил письмо генеральному секретарю ООН Хаммаршельду с просьбой включить в повестку дня XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН вопрос «Об угрозе всеобщему миру, создаваемой агрессивными действиями США против Советского Союза». Этими действиями были полеты У-2 и РБ-47.

Дальнейшая судьба Фрэнсиса Гарри Пауэрса сложилась неудачно. По возвращении в Штаты его лишили воинского звания, армейской выслуги и уволили со службы без сохранения пенсии. Ему удалось устроиться на работу в авиакомпании «Локхид», но в августе 1977 года он погиб при катастрофе вертолета.

«БАЛТИКА» БЕРЕТ КУРС НА НЬЮ-ЙОРК

Сообщения телеграфных агентств в июле и августе 1960 года напоминали сводки боевых действий с фронтов: У-2, РБ-47, Куба, Берлин, Конго, Лаос. Но это были разрозненные сражения. Главный и решительный бой американскому империализму Хрущев собирался дать осенью на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Для этого он решил ехать в Нью-Йорк сам и собрать там всех глав государств и правительств. Устроить некое подобие совещания на высшем уровне, но уже с участием социалистических, нейтральных и неприсоединившихся стран. Хрущев был уверен, что они его поддержат.

Информируя Томпсона о своем решении ехать в США, Хрущев демонстративно наступил послу на ботинки и сказал при этом:

— В порядочном обществе, если кто-то сделает так, то извиняется.

Вечером 9 сентября 1960 года из военно-морской базы Балтийск возле бывшего Кенигсберга отплыл теплоход «Балтика». Он дал продолжительный отходный гудок, и на берегу сразу же грянули оркестры. Тысячи людей привычно скандировали: «Мир! Дружба!»

А сам белоснежный теплоход напоминал Ноев ковчег. Вместе с Хрущевым на палубе стояли руководители Болгарии, Румынии и Венгрии, а также Украины и Белоруссии — они тоже были членами ООН. Их сопровождали многочисленные советники и эксперты, так что кают на всех не хватило. И тому, кто чином не вышел, пришлось размешаться в матросских кубриках.

В общем-то теплоход был комфортабельный, но старый — его построили в Амстердаме для Германии еще в 1940 году. После войны в счет репараций он был передан Советскому Союзу и получил название «Вячеслав Молотов». А в 1957 году был переименован в «Балтику».

В этом ответственном путешествии через океан «Балтику» сопровождали два минных тральщика: один спереди, другой за кормой — не дай Бог, коварные американцы подбросят мину и скажут, что это одна из тех, что еще плавают в океане после второй мировой войны. Такая возможность серьезно обсуждалась на Президиуме.

Сразу же после отплытия на борту состоялся пышный банкет в честь болгарских братьев, которые праздновали День свободы — очередную годовщину победы болгарской революции. Столы ломились от икры, осетрины и семги. Шампанское, водка и коньяк текли рекой. Поначалу гости в темных официальных костюмах чувствовали себя несколько скованно, но Хрущев быстро разрядил обстановку. Встав со своего места, стал ходить от стола к столу, чокаясь со всеми, произнося тосты и рассказывая смешные истории. Подойдя к корреспондентам, Хрущев сразу же выговорил им, что они больше пьют, чем едят.