Тысяча и один день Никиты Сергеевича

Глядя на руководителей, пили и гуляли советники, охмуряя в барах и салонах «Балтики» стюардесс, машинисток и официанток. Случались и короткие романы. Правда, мидовцы вели себя осторожно. Сам Громыко в гулянках Хрущева принимал участие только в случае крайней необходимости. И косо смотрел на тех своих сотрудников, которые, по его выражению, водили дружбу с бутылкой.

12 сентября, миновав мыс Корнуолл, «Балтика» вышла в открытый океан. Погода исправлялась, и во всю сияло солнце. Но дало себя знать тяжелое дыхание океана. Упругий ветер срывал с волн белые шапки пены, а сами волны мерно раскачивали маленькую «Балтику». Это был еще не сам шторм, а отголосок разбушевавшейся стихии на далеких северных широтах.

Берега Англии скоро скрылись. Минные тральщики сопровождения повернули домой. Но «Балтика» не осталась одинокой в океане. Всем советским судам в Атлантике был дан приказ изменить курс и находиться на всякий случай вблизи парохода. Поэтому нет-нет да и попадались на глаза Хрущеву то танкер «Черновцы», то «Белгород» — всем им Хрущев слал приветственные телеграммы. Очень он любил этот ритуал.

Здесь, на выходе в Атлантику, было получено сообщение, что американское правительство, руководствуясь интересами безопасности Хрущева, решило ограничить его пребывание в Америке строго рамками района Манхэттена в Нью-Йорке. Никита Сергеевич отреагировал удивительно спокойно.

— Я ждал этого, — сказал он. — Американцы меня боятся. Они чувствуют правду и силу нашей позиции. Вот и хотят оградить народ от встреч со мной.

Однажды Хрущеву сказали, что около «Балтики» появилась неопознанная подводная лодка. Хрущев, который редко расставался с биноклем, сразу же навел его на субмарину и уверенно определил — американская.

— Зачем она поднялась на поверхность и идет рядом с нами одним курсом? — спрашивал Хрущев и сам же отвечал: — Несомненно, это своего рода провокация, недружественная демонстрация силы. Я думаю, что американцы хотят плеснуть нам в лицо холодную воду…

Надвигавшийся шторм сильно выкосил ряды советской делегации. Лучшим барометром служил обеденный стол — все меньше и меньше людей приходило завтракать и обедать.

Сам Хрущев, хотя и оказался первый раз в океане, морской болезни не был подвержен. Даже спал еще крепче. Как пишет в своих мемуарах, «я никогда не пропускал ни завтрака, ни обеда, ни ужина. Иногда случалось, что только еще один человек сидел за столом — сотрудник какой-то братской делегации».

Даже охрана валялась в лежку. Не помогал и рецепт Молякова: «Двести граммов с утра — и так весь день». Хрущев как-то меланхолично заметил: «Водка пользуется все меньшим спросом».

Правда, один из членов «доблестной референтуры», будущий шпион Аркадий Шевченко, волей случая оказавшийся на этом корабле, пишет, что совет Молякова ему помог и он смог даже не раз поговорить с Хрущевым, пользуясь тем, что привычные его собеседники лежали в каютах. Он даже попытался посеять у Хрущева сомнения в значимости идеи всеобщего и полного разоружения, которую сам когда-то ему и подкинул. Но тщетно.

А работать приходилось, несмотря на шторм. Из Конго поступали сообщения одно тревожнее другого. Там шла гражданская война. Поэтому, свидетельствует Хрущев, на «Балтике» особенно внимательно следили за событиями, которые стремительно развивались в этой стране. Часами просиживал он с Громыко, Солдатовым, Моляковым, обсуждая ход за ходом их неожиданные повороты. Чем-то это напоминало игру в шахматы, где четыре умудренных опытом гроссмейстера азартно разыгрывают дебют, а затем и различные комбинации. Вот только с эндшпилем у них все не клеилось.

…Народ Конго под руководством своего вождя Патриса Лумумбы в начале 1960 года поднял восстание против бельгийских колонизаторов и добился независимости. Это первый ординарный ход пешкой в начале шахматной партии, так сказать, е2-е4. Встречный ход, полностью вписывающийся в эти правила: внутренние беспорядки в Конго, ввод бельгийских войск и отделение Катанги, самой богатой и независимой провинции. Далее начиналась комбинация, хотя и сложная, но внутренняя логика которой была вполне предсказуемой.

Премьер Лумумба просит ООН направить войска для восстановления целостности и порядка в стране. 14 июля 1960 года Совет Безопасности, естественно, при поддержке Советского Союза принимает компромиссную резолюцию Туниса, в которой Бельгию призывают вывести войска из Конго. Генеральный секретарь ООН по согласованию с конголезским правительством должен принять все меры для предоставления Конго «такой военной помощи, какая может оказаться необходимой…». Американский представитель тоже голосует за эту резолюцию. А Лумумба прилетает в США просить оружия и поддержки.

Все понятно. Игра идет по правилам. Лумумба — типичный представитель мелкой буржуазии, оказавшийся на гребне революционных событий, и к кому, как не к своим хозяевам, ему идти с протянутой рукой. Но дальше логика не срабатывает. В Вашингтоне Лумумбе отвечают отказом.