Тысяча и одна ночь

И когда он шел по рынку москательщиков, вдруг один человек, старый годами, вышел из своей лавки и, пожелав Нур ад-Дину мира, взял его за руку и пошел с ним в свое жилище. И Нур ад-Дин увидал красивый переулок, подметенный и политый, и веял в нем ветер, и был приятен, и осеняли переулок листья деревьев. В этом переулке было три дома, и в начале его стоял дом, устои которого утвердились в воде, а стены возвысились до облаков небесных, и подмели двор перед этим домом, и полили его, и вдыхали запах цветов те, кто подходил к нему, и встречал их ветерок, точно из садов блаженства, и начало этого переулка было выметено и полито, а конец — выложен мрамором.

И старец вошел с Нур ад-Дином в этот дом и предложил ему кое-чего съестного, и они стали есть, и когда Нур ад-Дин покончил с едой, старец спросил его: «Когда ты прибыл из города Каира в этот город?» — «О батюшка, сегодня ночью», — ответил Нур ад-Дин. «Как твое имя?» — спросил старец. И Нур ад-Дин ответил: «Али-Нур ад-Дин». И тогда старец воскликнул: «О дитя мое, о Нур ад-Дин, если ты не послушаешь меня, я разведусь с женой! Пока ты будешь находиться в этом городе, не расставайся со мной, и я отведу тебе помещение, в котором ты будешь жить». — «О господин мой шейх, расскажи мне о себе как можно больше», — сказал Нур ад-Дин. И старец молвил: «О дитя мое, знай, что я в каком-то году пришел в Каир с товарами, и продал их там, и купил других товаров. И мне понадобилась тысяча динаров, и их отвесил за меня твой отец Тадж ад-Дин, не зная меня, и он не написал о них свидетельства, и ждал этих денег, пока я не вернулся в этот город и не отослал их ему с одним из моих слуг, и с ними подарок. Я видел тебя, когда ты был маленький, и если захочет великий Аллах, я отчасти воздам тебе за то, что твой отец для меня сделал».

И когда Нур ад-Дин услышал эти слова, он проявил радость, и улыбнулся и, вынув мешок, в котором была тысяча динаров, подал его старику, и сказал: «Возьми их к себе на хранение, пока я не куплю на них каких-нибудь товаров, чтобы торговать ими».

И потом Нур ад-Дин провел в городе Искандарии несколько дней, и он каждый день гулял по какой-нибудь улице, ел, пил, наслаждался и веселился, пока не вышла сотня динаров, которую он имел при себе на расходы. И он пошел к старику москательщику, чтобы взять у него сколько-нибудь из тысячи динаров и истратить их, и не нашел его в лавке, и тогда он сел в лавке, ожидая, пока старик вернется. И он начал смотреть на купцов и поглядывал направо и налево.

И когда он так сидел, вдруг приехал на рынок персиянин, который сидел верхом на муле, а сзади него сидела девушка, похожая на чистое серебро, или на палтус в водоеме, или на газель в пустыне. Ее лицо смущало сияющее солнце, и глаза ее чаровали, а грудь походила на слоновую кость; у нее были жемчужные зубы, втянутый живот и ноги, как концы курдюка, и была она совершенна по красоте, прелести, тонкости стана и соразмерности, как сказал о ней кто-то:

 Как будто создана по твоему веленью,
 По нормам красоты, стройна и белолица,
 И роза щек ее алеет от смущенья,
 И стан ее, как ветвь, что фруктами гордится.
 И вся она — луна и воздух благовонный,
 И стан ее как ветвь, и ей подобных нету.
 Из ракушки она, рассвету отворенной,
 И тело как луна — по красоте и свету.

И персиянин сошел с мула и свел на землю девушку, а потом он кликнул посредника и, когда тот предстал перед ним, сказал ему: «Возьми эту девушку и покричи о ней на рынке». И посредник взял девушку и вывел ее на середину рынка. Он скрылся на некоторое время, и вернулся, неся скамеечку из черного дерева, украшенную белой слоновой костью, и поставил скамеечку на землю, и посадил на нее девушку, а потом он поднял покрывало с ее лица, и явилось из-под него лицо, подобное дейлемскому щиту[166] или яркой звезде, и была эта девушка подобна луне, когда она становится полной в четырнадцатую ночь, и обладала пределом блестящей красоты, как сказал о ней поэт:

 Луна, по серости заспорив, кто красивей,
 Поблекла и со зла распалась спозаранок.
 А если этот стан сравнил бы кто-то с ивой,
 То ива рядом с ним — как хворост из вязанок.

А как хороши слова поэта: