Тысяча И Одна Ночь. Книга 4

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двести пятьдесят пятая ночь

Когда же настала двести пятьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что бедуин спросил у своих людей: "О арабы, этот караван идёт из Каира или выходит из Багдада!" И ему ответили: "Он идёт из Каира в Багдад". - "Вернитесь к убитым, я думаю, что владелец каравана не умер", - сказал он; и арабы вернулись к убитым и снова стали бить мёртвых мечами и копьями и дошли до Алаад-дина, который бросился на землю среди убитых.

И дойдя до него, они сказали: "Ты притворился мёртвым, но мы убьём тебя до конца", - и бедуин вынул копьё и хотел вонзить его в грудь Ала-ад-дину. И тогда Ала-ад-дин воскликнул про себя: "Благослови, о Абд-аль-Кадир, о гилянец!" - и увидел руку, которая отвела копьё от его груди к груди начальника Кемаль-ад-дина, верблюжатника, и бедуин ударил его копьём и не прикоснулся к Алаад-дину.

И потом они взвалили тюки на спину мулов и ушли, и Ала-ад-дин посмотрел и увидел, что птицы улетели со своей добычей. И он сел прямо и поднялся и побежал; и вдруг бедуин Абу-Наиб сказал своим товарищам: "О арабы, я вижу что-то вдали"; и один из бедуинов поднялся и увидел Ала-ад-дина, который убегал. "Тебе не поможет бегство, раз мы сзади тебя!" - воскликнул Аджлан и, ударив своего коня пяткой, поспешил за Ала-ад-дином.

А Ала-ад-дин увидал перед собой пруд с водой и рядом с ним водохранилище, и влез на решётку водохранилища, и растянулся, и притворился спящим, говоря про себя: "О благой покровитель, опусти твой покров, который не совлекается".

И бедуин остановился перед водохранилищем и, поднявшись на стременах, протянул руку, чтобы схватить Ала-ад-дина. И Ала-ад-дин воскликнул:

"Благослови, о госпожа моя Иафиса, вот время оказать помощь!" И вдруг бедуина ужалил в руку скорпион, и он закричал и воскликнул: "Ах, подойдите ко мне, о арабы, я ужален".

И бедуин сошёл со спины коня, и его товарищи пришли к нему и опять посадили его на коня и спросили: "Что с тобой случилось?" И он отвечал: "Меня ужалил детёныш скорпиона"; и арабы увели караван и ушли.

Вот что было с ними. Что же касается Ала-ад-дина, то он продолжал лежать на решётке водохранилища, а что до купца Махмуда аль-Бальхи - то он велел грузить тюки и поехал, и ехал до тех пор, пока не достиг Чащи Львов. И он нашёл всех слуг Ала-ад-дина убитыми и обрадовался этому и, спешившись, дошёл до водохранилища и пруда. А мулу Махмуда аль-Бальхи хотелось пить, и он нагнулся, чтобы напиться из пруда, и увидел отражение Ала-ад-дина и шарахнулся от него. И Махмуд аль-Бальхи поднял глаза и увидел, что Ала-ад-дин лежит голый, в одной только рубашке и подштанниках. "Кто сделал с тобою такое дело и оставил тебя в наихудшем положении?" - спросил Махмуд. И Ала-ад-дин отвечал: "Кочевники". - "О дитя моё, - сказал Махмуд, - ты откупился мулами и имуществом. Утешься словами того, кто сказал: Когда голова мужей спасётся от гибели, то все их имущество-обрезок ногтей для них. Но спустись, о дитя моё, не бойся беды".

И Ала-ад-дин спустился с решётки водохранилища, и Махмуд посадил его на мула, и они ехали, пока не прибыли в город Багдад, в дом Махмуда аль-Бальхи. И Махмуд "велел свести Ала-ад-дина в баню и сказал ему: "Деньги и тюки - выкуп за тебя, о дитя моё; и если ты будешь меня слушаться, я верну тебе твои деньги и тюки вдвойне".

А когда Ала-ад-дин вышел из бани, Махмуд отвёл его в комнату, украшенную золотом, где было четыре портика, и велел принести скатерть, на которой стояли всякие кушанья. И они стали есть и пить, и Махмуд склонился к Ала-ад-дину, чтобы взять у него поцелуй, но Ала-ад-дин поймал поцелуй рукой и воскликнул: "Ты до сих пор следуешь насчёт меня твоему заблуждению! Разве я не сказал тебе, что если бы я продавал этот товар другому За золото, я бы, наверное, продал его тебе за серебро?" - "Я даю тебе и товары, и мула, и одежду только ради такого случая, - отвечал Махмуд. - От страсти к тебе я в расстройстве, и от Аллаха дар того, кто сказал: Сказал со слов кого-то из старцев нам Абу-Биляль, наставник, что Шарик сказал:

"Влюблённые не могут любовь свою
Лобзаньями насытить без близости".

"Это вещь невозможная, - сказал Ала-ад-дин. - Возьми твоё платье и твоего мула и открой мне двери, чтобы я мог уйти".

И Махмуд открыл ему двери, и Ала-ад-дин вышел, и собаки лаяли ему вслед. И он пошёл и шёл в темноте, и вдруг увидал ворота мечети, и вошёл в проход, ведший в мечеть, и укрылся там, - и вдруг видит: к нему приближается свет. И он всмотрелся и увидел два фонаря в руках рабов, предшествовавших двум купцам, один из которых был старик с красивым лицом, а другой - юноша. И Ала-ад-дин услышал, как юноша говорил старику: "Ради Аллаха, о дядюшка, возврати мне дочь моего дяди"; а старик отвечал ему: "Разве я тебя не удерживал много раз, а ты сделал развод своей священной книгой".