Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Но скоро визирь Джафар слез с лошади и вошел в дом и увидел в одной из комнат тюки с товарами и прекрасную Куат аль-Кулуб, успевшую нарядиться в самые богатые одежды свои, и украсить себя всеми драгоценностями своими, и собрать в большой ящик самые ценные вещи свои: золотые украшения, драгоценные камни и всякие дорогие вещи. Едва успел визирь Джафар войти в комнату, как она встала, поклонилась ему, поцеловала землю между рук его и сказала ему:

— О господин мой Джафар, свершилось предначертанное Аллахом, потому я предаю себя в твои руки!

Но Джафар отвечал:

— Клянусь Аллахом! О госпожа моя, халиф приказал мне взять только Ганема бен-Эйюба! Скажи же нам, где он!

Она отвечала:

— О Джафар, Ганем, уложив большую часть своих товаров, уехал несколько дней тому назад в свой город Дамаск повидаться с матерью и сестрою своей Фетной. Больше ничего не знаю и не могу сказать тебе. Но что касается моего ящика, который видишь здесь и куда я положила все самые драгоценные вещи мои, я хочу, чтобы ты хорошо сберег его и отправил во дворец эмира правоверных.

И Джафар отвечал:

— Слушаю и повинуюсь!

Потом он взял ящик, приказал людям своим нести его и, осыпав Куат аль-Кулуб знаками внимания, почестями и заботами, попросил ее следовать за ним к эмиру правоверных; и все вышли, но только после того, как, исполняя приказ халифа, ограбили дочиста дом Ганема бен-Эйюба эль-Могина эль-Масслуба.

Когда Джафар явился перед халифом, он рассказал ему обо всем, что было им сделано, об отъезде Ганема в Дамаск и о прибытии во дворец любимицы Куат аль-Кулуб. А халиф, будучи уверен, что Га-нем сделал с Куат аль-Кулуб все, что можно сделать с молодой и прекрасной женщиной, принадлежащей другому, страшно разгневался и не захотел даже взглянуть на Куат аль-Кулуб, а приказал Масруру запереть ее в темную комнату и приставить к ней старуху, которая обыкновенно исполняла такого рода обязанности.

А что касается Ганема, то халиф приказал своим всадникам искать его повсюду; сверх того, он захотел написать собственноручное письмо дамасскому султану Могаммаду ибн Сулейману эль-Зейни; и взял он лист, чернильницу и калям и написал такое письмо: «Его владычеству султану Могаммаду ибн Сулейману эль-Зейни, наместнику Дамаска, от эмира правоверных Гаруна аль-Рашида, пятого халифа славных потомков племени Бани Аббас.

Во имя Всеблагого и Милосердного Аллаха!

Прежде всего справляюсь о дорогом нам здоровье твоем и молю Аллаха сохранить тебя на долгие годы в радости и счастье».

А затем: «О наместник наш, ты узнаешь, что купец из твоего города, по имени Ганем бен-Эйюб, пришел в Багдад, соблазнял и насиловал мою невольницу из невольниц и сделал с нею то, что сделал. И он убежал от моего гнева и моей мести и укрылся в твоем городе, где в настоящее время должен находиться со своей матерью и сестрой.

Ты должен взять его, связать и дать ему пятьсот ударов ремнем.

Потом ты проведешь его по всем улицам города, а глашатай, идя перед верблюдом, на котором он будет сидеть, должен кричать: «Вот чему подвергается раб, похищающий собственность господина!»

А затем ты пришлешь его ко мне, чтобы я мог подвергнуть его пытке и сделать ему то, что следует.

Затем ты должен ограбить его дом и разорить этот дом до основания, так, чтобы не осталось от него и следов.

И затем… так как у Ганема бен-Эйюба есть мать и молодая сестра, ты возьмешь их, разденешь донага и выгонишь после того, как в течение трех дней они будут стоять нагие на глазах у всех жителей города.

Поспеши же и с полным усердием исполни наш приказ!

Уассалам!»

И по приказу халифа тотчас же отправился в Дамаск посланец, и так спешил, что явился туда через восемь дней, а не через двадцать или более. Когда султан Могаммад получил письмо халифа, он приложил его к губам и ко лбу, а прочитав, немедленно привел приказ халифа в исполнение. И он велел глашатаям ходить по городу и кричать: «Пусть те, кто хочет грабить, идут к дому Ганема бен-Эйюба и грабят, как им угодно!»

И тотчас же сам султан со своею стражей направился к дому бен-Эйюба и постучался у дверей, а молодая сестра Ганема, Фетна, прибежала отворять и спросила:

— Кто там?

А он ответил:

— Это я!

Тогда она отворила, а так как никогда не видала султана Могаммада, то сейчас же закрыла лицо свое уголком головного покрывала и побежала предупредить мать.

В это время мать Ганема сидела под куполом гробницы, которую велела построить в память сына своего Ганема, считая его умершим, так как целый год ничего о нем не слышала. Она была вся в слезах, не пила и не ела ничего. И сказала она дочери, чтобы та впустила султана Могаммада, и он вошел в дом, подошел к гробнице, увидел плачущую мать Ганема и сказал ей:

— Я пришел за твоим сыном Ганемом, чтобы отправить его к халифу.

Она же отвечала:

— Ах, я несчастная! Сын мой Ганем, плод чрева моего, ушел от меня и сестры своей вот уже больше года, и мы не знаем, что с ним сталось!