Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Эта молодая девушка воспитана нашей повелительницей Зобейдой[17], любимой женой Гаруна аль-Рашида, и теперь постоянно находится при ней. И госпожа наша Зобейда любит ее как свою родную дочь и ни в чем не отказывает ей. И вот однажды молодая девушка сказала своей госпоже: «Мне хотелось бы прогуляться по городу и потом возвратиться во дворец!»

И она получила разрешение выйти из дому. И с этого дня она постоянно ходила в город и возвращалась во дворец, и приобрела большой навык в покупках, и взяла на себя закупку всего, что требуется нашей госпоже Зобейде. И вот тогда она увидела тебя, и она рассказала о тебе нашей госпоже и просила ее выдать ее замуж за тебя. И госпожа наша Зобейда сказала ей: «Я не могу исполнить твоей просьбы, пока не увижу этого молодого человека. И если я увижу, что он достоин тебя, то я согласна выдать тебя за него!» И вот я пришел сказать тебе, что мы решили провести тебя тайком во дворец. И если это удастся нам и никто не узнает об этом, то можешь быть уверен, что получишь в жены эту молодую девушку; если же дело будет раскрыто, то тебе, разумеется, отрубят голову. Согласен ли ты на это?

Я отвечал:

— Конечно, согласен! Дай мне только самые обстоятельные указания, что мне надо делать.

Тогда слуга сказал мне:

— Когда наступит ночь, отправляйся к мечети, которую госпожа наша Зобейда выстроила на берегу Тигра; войди в эту мечеть, сотвори свою молитву и подожди там!

И я отвечал:

— Повинуюсь, люблю и почитаю!

И когда наступил вечер, я отправился к мечети, и вошел в нее, и погрузился в молитву, и провел там всю ночь. И на рассвете я увидал невольников, которые на лодке подъехали к берегу; и они внесли в мечеть пустые сундуки, потом направились обратно к своей лодке. Но один из них остался в мечети, и я пристально взглянул на него и увидел, что это тот слуга, который служил нам посредником.

И через несколько минут вошла в мечеть моя подруга, приближенная Сетт Зобейды. И когда она приблизилась ко мне, я подбежал к ней и поцеловал ее; и она также поцеловала меня. И мы присели на минутку, чтобы поговорить, и она сообщила мне свое решение. Потом она взяла меня и посадила в один из сундуков и заперла меня в нем на ключ; и не успел я обдумать своего положения, как очутился во дворце султана. И тут меня высвободили из сундука и принесли мне одежды и много других вещей, и все это стоило не менее пятидесяти тысяч драхм. Потом я увидел двадцать белых невольниц, и они были прекрасно сложены и все еще девственницы. И посреди них находилась Сетт Зобейда, которая почти не в состоянии была двинуться с места, потому что на ней было множество драгоценностей и богатых нарядов. И когда она приблизилась ко мне, все прислужницы ее выстроились перед ней в два ряда, и я подошел и поцеловал землю между рук ее. Тогда она знаком приказала мне сесть, и я сел между рук ее. Тогда она начала расспрашивать меня о моих делах, и о моих родных, и о моем происхождении. И я отвечал на все ее вопросы.

И она обрадовалась моим ответам и сказала:

— О Аллах! Теперь я вижу, что я не напрасно заботилась о воспитании этой молодой девушки, потому что нашла для нее такого мужа!

Потом она сказала мне:

— Знай, что эту девушку, нашу служанку, мы считаем наравне с детьми нашей крови. И она будет тебе нежной и покорной женой перед Аллахом и тобою!

И я поклонился ей, поцеловал землю у ног ее и выразил согласие жениться на ее прислужнице.

Тогда она пригласила меня пробыть во дворце десять дней. И я провел в ее дворце десять дней, и все это время не видел молодой девушки и не знал даже, что с ней. И во время завтраков и обедов мне прислуживали другие молодые служанки Зобейды.

В конце срока, назначенного для свадебных приготовлений, Сетт Зобейда обратилась к эмиру правоверных с просьбой разрешить ей выдать замуж свою прислужницу, и он дал ей свое разрешение и подарил молодой девушке десять тысяч золотых динариев. Тогда Сетт Зобейда послала за кади и за свидетелями, и они составили брачный договор. Потом начался пир. И были тут всякие сласти и все блюда, предписываемые обычаем; и все ели и пили, и всему городу раздавали кушанья на тарелочках. И пир этот длился десять дней. И только после этого молодую девушку повели в хаммам по установленному обычаю.

И в это время разостлали скатерть для меня и моих гостей и принесли для нас самые изысканные блюда, и между ними, среди жареных цыплят, и разного рода печений, и восхитительных фаршей, и конфет, надушенных мускусом и розовой водой, стояло блюдо розбайя, способное свести с ума самого благоразумного и самого положительного из людей.

И лишь только я сел перед скатертью, я не мог — клянусь Аллахом! — воздержаться и набросился на эту розбайю и наелся ею досыта. Потом я вытер руки, но позабыл умыть их…

После этого я встал и оставался неподвижен до наступления ночи.