Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

В конце XIX — начале XX в. ежегодная помощь братии Свято-Пантелеимоновского монастыря афонским русским пустынникам-беднякам (сиромахам) и всем неимущим святогорцам других национальностей продовольствием, одеждой и т. п. составляла 15–20 тысяч рублей, в отдельные годы достигая 40 тысяч (не считая раздачи хлеба), помощь насельникам скита Новая Фиваида — 20–25 тысяч рублей, а бесплатная раздача книг и икон осуществлялась на 15 тысяч рублей[91]. К 1914 г. число русских сиромах, не имевших своих келлий и калив и живших только подаянием Руссика, составляло около 1000 человек. Кроме того, Руссик содержал приют на 40 человек и больницу для сиромах[92].

Подобную помощь бедным и нуждающимся оказывала также братия Свято-Андреевского и Свято-Ильинского скитов. В частности, в летописи Свято-Андреевского скита говорилось о его основателе и первом игумене о. Виссарионе: «Старец наш был очень гостеприимен и радушен, ни богатому, ни убогому не бывало отказа в приеме, как скуден он сам в это время ни был; поэтому в Серай охотно стекались беднейшие пустынники и келлиоты. Наступило 17 января, память святого Антония Великого, множество пустынников сошлось на праздник; вина же, за недостатком денег, заготовлено было мало. Во время праздника заведовавший разливом вина схимонах Пимен докладывает о. Виссариону, что вино на исходе. О. Виссарион успокоил о. Пимена, а сам отправился в церковь к иконе святого Антония, находящейся в иконостасе. И, помолившись перед ней, пошел и измерил вино в сосуде, сделав на палочке зарубку. Через несколько минут опять пришел и опустил палочку в сосуд — смотрит, вино, несмотря на розлив стоит, на том же уровне! Опять пришел: и опять то же! Свершившееся чудо он приписал благодати святой иконы, которую с того времени чтил как чудотворную»[93]. Позднее в Свято-Андреевском скиту было устроено специальное помещение для болящих и бедных пустынножителей, при котором 1 февраля 1907 г. митрополит Нил освятил храм Всех святых бессребреников и преп. Серафима Саровского.

Из русских келлиотов особенно известной была благотворительная деятельность настоятеля (с 1886 г.) Благовещенской келлии Хиландарского монастыря схимонаха Парфения (в миру Петра Константиновича Гвоздева). От него никто из афонских сиромахов и бедняков не уходил без «благословения», как на Афоне назывался дар. Отец Парфений также получал несколько десятков писем в день от российских бедняков. «На широком дворе кучка нищих монахов пандахусов, болгар, греков — все ждали милостыни от старца схимонаха Парфения… С особой наивностью, которая бывает только лишь у невинных детей да чистых сердцем и помыслом людей, он тщетно изыскивает способ накормить и напоить алчущих и жаждущих», — вспоминал позднее один из посетителей келлии. «Не забывайте бедных и помните, что дающему Господь воздаст вдвое; помните, что мы, бедные келлиоты, зависим от всего, от всяких случайностей, а вы человек, пишущий в газетах. Не пишите в них неправды» — эти слова, сказанные схимонахом при прощании, особенно запомнились русскому паломнику[94]. Схимонаха знали далеко за пределами Афона. Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский с сердечным приветом прислал о. Парфению в двух письмах 600 рублей на его благотворительную деятельность[95].

По благословению игумена Макария и иеросхимонаха Иеронима русские иноки во второй половине XIX в. активно приобретали и восстанавливали обветшавшие греческие келлии. В частности, были отстроены Иоанно-Златоустовская, свт. Николая Чудотворца («Белозёрка»), Свято-Троицкая (монастырь Хиландар), Георгиевская Керасийская (Великая Лавра преп. Афанасия), св. ап. Андрея Первозванного и равноап. Нины (монастырь Ставроникита) и другие келлии. Те иноки, кто избрал не общежительный, а пустыннический образ жизни, жили в каливах.