Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

Подняв голову, я выключил воду и схватил полотенце. Я скользнул в джинсы и открыл дверь ванной комнаты, заметив, что мой папа стоит в дверном проеме. Когда он услышал меня позади себя, то повернулся лицом ко мне.

— Доброе утро, Рун, — поприветствовал он. Я прошел мимо него к своему шкафу, схватил белую футболку и натянул ее через голову. Когда потянулся к ботинкам, заметил, что папа все еще стоит в дверном проеме.

Остановившись на середине движения, я встретился с ним взглядом и огрызнулся.

— Что?

Он втиснулся в комнату с чашкой кофе в руке.

— Как прошло твое вчерашнее свидание с Поппи?

Я не ответил. Я не рассказывал ему ничего об этом, значит, это сделала мама. Я не буду отвечать ему — придурок не заслуживает знать.

Он прочистил горло.

— Рун, после того как ты ушел вчера вечером, мистер Личфилд приходил навестить нас.

И затем он вернулся, обрушившись на меня, как торнадо. Гнев. Я помнил выражение лица мистера Личфилда, когда он открыл дверь прошлым вечером, когда мы выезжали с их подъездной дорожки. Он был взбешен. Я видел, что ему не хотелось, чтобы Поппи ехала со мной. Черт, он выглядел так, будто был готов запретить ей.

Но когда Поппи вышла, я увидел, что он не мог противостоять ее желанию. Как могло быть по-другому? Он терял свою дочь. Только это остановило меня высказать все, что я думал, о его возражениях относительно ее похода со мной.

Папа подошел и встал рядом со мной, я смотрел в пол, когда он сказал:

— Он беспокоится, Рун. Беспокоится, что ваше воссоединение с Поппи, не такое уж хорошее развитие событий.

Я стиснул зубы.

— Не хорошее для кого? Для него?

— Для Поппи, Рун. Ты знаешь... ты знаешь, что у нее не осталось много...

Я поднял голову, горячая ярость бурлила в моем животе.

— Да, я знаю. Такое трудно забыть. Ну, понимаешь, тот факт, что девушка, которую я люблю, умирает.

Папа умолял:

— Джеймс просто хочет, чтобы последние дни Поппи не были омрачены никакими проблемами. Чтобы они были спокойными, доставляли удовольствие. Без стресса.

— И дай угадаю. Я проблема — да? Я этот стресс?

Он вздохнул.

— Он попросил тебя держаться подальше от нее. Просто отпустить ее без лишней драмы.

— Этого никогда не произойдет, — выплюнул я, схватив рюкзак с пола. Я надел свою кожаную куртку и прошел мимо него.

— Рун, подумай о Поппи, — умолял меня папа.

Я замер на месте и повернулся к нему.

— Она все, о чем я думаю. Ты понятие не имеешь, каково это для нас, так как насчет того, что ты будешь держаться, нахрен, подальше от моих дел. Так же, как и Джеймс Личфилд.

— Она его дочь! — спорил папа, его голос был строже, чем до этого.

— Да, — спорил я в ответ, — и она любовь всей моей жизни. Я не покину ее, даже на секунду. И вы ничего не сможете сделать с этим.

Я выбежал из своей двери, когда папа прокричал:

— Ты не хорош для нее, Рун. Не вот такой. Не с твоим курением и пьянством. Твоим отношением. С обидой ко всему в жизни. Эта девушка боготворит тебя, так было всегда. Но она хорошая девочка. Не разрушь ее.

Остановившись, я сердито посмотрел на него через плечо и сказал:

— Ну, у меня есть достоверный источник, что она больше хочет плохиша в своей жизни.

На этом я прошел мимо кухни, бросив быстрый взгляд на маму и Алтона, который махал мне. Я захлопнул переднюю дверь и спустился по ступенькам, затем поджег сигарету, как только добрался до травы. Прислонился к перилам крыльца, все мое тело напоминало провод под напряжением от того, что мне сказал папа. И от того, что сделал мистер Личфилд — предупредил меня держаться подальше от своей дочки.

Какого хрена он думал, я сделаю ей?

Я знал, что они думали обо мне, но я никогда бы не обидел Поппи. Ни за что на свете.

Передняя дверь дома Поппи открылась и из нее вышли Саванна и Ида, Поппи следовала за ними. Они все говорили одновременно. Затем, как будто она заметила мой тяжелый взгляд, Поппи переместила взгляд на сторону моего дома и сосредоточилась на мне.

Саванна и Ида посмотрели, что привлекло ее внимание. Когда они заметили меня, Ида засмеялась и помахала. Саванна, как и ее папа, уставилась на меня с тихим беспокойством.

Я дернул подбородком в сторону Поппи, показывая ей подойти. Она шла ко мне медленно, а Ида и Саванна следовали по пятам. Поппи как всегда выглядела прекрасно: ее красная юбка доходила до середины бедра, она была в черных колготках и ботинках. На ней было темно-синее пальто, но я мог видеть под ним белую рубашку и черный галстук.

Она была такой чертовски милой.

Сестры Поппи остановились, когда она встала передо мной. Нуждаясь успокоить себя тем, что она моя, а я ее, я оттолкнулся от перил и бросил бычок на землю. Обхватив щеки Поппи руками, я притянул ее к своим губам, обрушивая свой рот на ее. Поцелуй не был нежным, я клеймил ее и помечал как свою.

А себя как ее.

Этот поцелуй был средним пальцем любому, кто попытался бы встать на нашем пути. Когда я отстранился, щеки Поппи были красными, а губы влажными.

— Лучше бы этому поцелую оказаться в твоей банке, — предупредил я.