Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

Поппи кивнула, онемев. Позади нас раздались смешки, я посмотрел, и увидел, что смеялись сестры Поппи. По крайне мере Ида, Саванна в основном просто пялилась.

Потянувшись за рукой Поппи, я сжала ее в своей.

— Ты готова?

Поппи уставилась на наши руки.

— Мы собираемся в школу вот так?

Я нахмурился.

— Да. А что?

— Все узнают. Они будут болтать и...

Я снова прижался губами к ее, и когда отстранился, сказал:

— Тогда давай дадим им повод сплетничать. Раньше тебя это не беспокоило, не начинай сейчас.

— Они будут думать, что мы снова встречаемся.

Я нахмурился.

— А так и есть, — сказал я откровенно. Поппи моргнула, и затем снова моргнула. Затем, полностью потушив мой гнев, она улыбнулась и прижалась к моему боку. Ее голова покоилась на моем бицепсе.

Подняв голову, она сказала:

— Да, я готова.

Я удерживал взгляд Поппи на несколько секунд дольше, чем обычно. Наш поцелуй мог быть средним пальцем всем, кто не хотел видеть нас вместе, но ее улыбка была средним пальцем темноте в моей душе.

Сестры Поппи подбежали и присоединились к нам, когда мы направились в школу. Как раз перед тем как мы завернули в вишневую рощу, я оглянулся через плечо. Мистер Личфилд наблюдал за нами. Я напрягся, когда увидел яростное выражение его лица, но стиснул зубы. Эту битву он определенно проиграет.

Ида болтала всю дорогу в школу. Поппи смеялась по-доброму над своей младшей сестрой. Я понимал почему. Ида была маленькой копией Поппи. Вплоть до ямочек на щеках.

Саванна была полной противоположностью. Она больше была интровертом, глубокомыслящей. И очевидно была защитницей счастья Поппи.

Быстро помахав нам на прощание, Саванна направилась в здание средней школы. Когда она отошла, Поппи сказала:

— Она была очень тихой.

— Из-за меня. — Поппи посмотрела на меня, шокированная.

— Нет, — спорила она. — Она любит тебя.

Моя челюсть напряглась.

— Она любит того, кем я был, — я пожал плечами. — Я понимаю: она беспокоится, что я разобью твое сердце.

Поппи потянула меня остановиться рядом с деревом у входа в школу. Я оглянулся по сторонам.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — ответил я.

Она удерживала мой взгляд.

— Ты не разобьешь мое сердце, — сказала она со стопроцентной уверенностью. — Мальчик, который возил меня к пруду и затем слушал со мной оркестр — никогда не разобьет мое сердце.

Я молчал.

— К тому же, если мое сердце разобьется, то и твое тоже. Помнишь?

Я фыркнул на это напоминание. Поппи толкнула меня, пока моя спина не оказалась прижата к дереву. Я видел, что большинство учеников смотрели на нас, пока заходили в школу. Сплетни и перешептывания уже начались.

— Ты обидишь меня, Рун? — потребовала ответа Поппи.

Побежденный ее упорством, я положил руку на заднюю часть ее шеи и заверил ее:

— Никогда.

— Значит к черту, что кто-то другой думает.

Я рассмеялся над ее прытью. Она улыбнулась и уперла руку в бок.

— Как тебе такое отношение? Достаточно плохая девочка?

Обхватив ее, к удивлению Поппи, я повернул ее, пока она не оказалась прижатой к дереву. Прежде чем у нее появился шанс спорить, я поцеловал ее. Наши губы двигались медленно, поцелуй был страстным, губы Поппи приоткрылись, чтобы впустить мой язык. Я попробовал сладость ее рта, прежде чем отстранился.

Поппи тяжело дышала. Она провела рукой по моим влажным волосам и сказала:

— Я знаю тебя, Рун. Ты не обидишь меня. — Она поморщила нос и пошутила: — Я бы поставила свою жизнь на это.

Боль начала формироваться в моей груди.

— Это был не смешно.

Она держала указательный и большой палец на расстоянии друг от друга.

— Смешно. Немного.

Я покачал головой.

— Ты знаешь меня, Поппи. Только ты. Ради тебя. Только ради тебя.

Поппи изучала меня.

— И может, в этом проблема, — заключила она. — Может, тебе стоит впустить в свое сердце других людей. Может, если ты покажешь всю ту любовь, что все еще есть под всей этой темной одеждой и мрачностью, они не будут так резко тебя осуждать. Они полюбят тебя, каким бы ты ни захотел быть, потому что увидят твою истинную душу.

Я сохранял молчание, когда она сказала:

— Например, Алтон. Как твои отношения с ним?

— Он ребенок, — ответил я, не понимая, к чему она клонит.

— Он маленький мальчик, который боготворит тебя. Расстроенный маленький мальчик, потому что ты не разговариваешь с ним и не проводишь с ним время.

От этих слов у меня засосало под ложечкой.

— С чего ты взяла?

— Потому что он сказал мне, — сказала она. — Он был расстроен.

Я представил плачущего Алтона, но быстро отогнал это. Я не хотел думать об этом. Возможно, я не так много общался с ним, но не хотел видеть его плачущим.

— Есть причина, по которой он отрастил волосы, знаешь? По этой же причине он убирает их с лица, как и ты. Это правда мило.

— У него длинные волосы, потому что он норвежец.

Поппи закатила глаза.

— Не у всех норвежцев длинные волосы, Рун. Не глупи. Он отрастил волосы, потому что хочет быть похожим на тебя. Он подражает твоим привычкам, чертам характера, потому что хочет быть, как ты. Он ждет, что ты заметишь его. Алтон обожает тебя.

Я опустил голову. Поппи подняла ее своими руками и нашла мой взгляд.

— А твой папа? Почему ты не...