Тысяча огней

Прошло еще несколько часов. Пигмеи сидели полукругом в нескольких метрах один от другого и терпеливо ждали. Наконец, когда закатное солнце окрасило в золото зеленые склоны дальних холмов, один из четырех охотников подобрался к слону и осторожно обошел его кругом. Потом закричал ‘невероятно громко, ликующе. Он вскочил на слона, и выхватив нож, одним ударом отсек слоновий хвост и подбросил его вверх. Это был ритуальный жест победы, общий для всех африканцев — охотников на слона.

Вскоре в лесу загорелись пять, десять, сто костров. Каждый пигмей получил свою долю добычи — большущий кусок мяса. Теперь его нужно было прокоптить на огне, и тогда голод уже не страшен.

Всю ночь в траве полыхали огни и всю ночь пигмеи танцевали и пели. Потом один за другим костры постепенно потухли. Голоса поющих стали слабеть, словно их поглощали листья и стволы деревьев. Наконец пигмеи водрузили на плечи свою добычу и отправились в обратный путь, к селению. В лесу снова воцарились мрак и тишина.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вы только что прочли не совсем обычную книгу не совсем обычного автора. Написал ее итальянский кинорежиссер и оператор Фолько Куиличи, известный у нас главным образом по великолепному фильму «Голубой континент». Можно, конечно, только пожалеть, что наши зрители почти незнакомы с другими работами этого художника, одного из виднейших зарубежных кинодокументалистов нашего времени.

Но сейчас вы встретили Куиличи в другом амплуа: автора путевых заметок, сделанных во время нескольких киноэкспедиций по разным районам Африки — Северной, Западной и Экваториальной.

Конечно, кинематографист чувствуется и в этих заметках— и по зоркости и вниманию к деталям, и по построению книги, в чем-то напоминающему монтаж фильма. Однако главное все-таки не в этой «кинематографичности». При всей занимательности книги, написанной легко и изящно, с юмором, ее можно было бы назвать и своеобразным социологическим исследованием.

И дело тут вовсе не в модной терминологии. Даже не слишком внимательный читатель довольно быстро обнаруживает, что книга построена вокруг единого стержня. На протяжении многих страниц автор внимательно рассматривает, как проникает новое в жизнь народов Африки, как это новое сталкивается со старым и борется с ним (а иногда и сочетается), короче говоря, как складывается тот сложнейший комплекс явлений, который мы сейчас иной раз с легкостью именуем современным африканским обществом.

Бесспорно, Куиличи писал свою книгу не как научный трактат. Случается, что он и увлекается и ошибается кое в чем. Но по богатству фактами, по честному стремлению автора всерьез разобраться в том, что же все-таки происходит на континенте, по отсутствию даже малейших следов снисходительного европоцентризма (а он встречается порой даже в очень хороших научных работах ряда солидных и в целом прогрессивных ученых), наконец, по последовательному демократизму точки зрения— по всем этим признакам «Тысяча огней» не уступит многим серьезным трудам. И не только не уступит, но и превзойдет…

Куиличи хорошо понимал, о чем, собственно, расскажут читателю его путевые записки. Уже на самых первых страницах книги вы встретили слова: «Живописный мир, навсегда расставшийся с первобытной жизнью». В общем это справедливое определение: внедрение в жизнь африканских народов новых явлений действительно чаще всего сопровождается быстрым и необратимым разрушением традиционного уклада.

Но «расставание» проходит совсем не безболезненно. Во-первых, потому, что африканские страны делают резкий скачок от феодализма, а иногда даже чуть ли не от первобытно-общинного строя к капиталистическому способу производства и современной культуре с ее необходимыми атрибутами. Поэтому пока что сохраняется еще очень многое из старого, причем такое, что оказывается серьезным препятствием на пути обновления Африки. И в книге вы встретили немало примеров того, как «мертвый хватает живого». И самые, пожалуй, яркие из таких примеров — рассказы о встречах с «традиционными» правителями, такими, как король Тоньи в Дагомее, султан Зиндера в Нигере, ламидо Нгаундере в Камеруне, король Маккоко. в Конго. Спору нет, трудно иногда удержаться от смеха, читая некоторые из этих описаний. Но смех смехом, а реальность-то ведь намного печальнее и страшнее.