Тысяча огней

Гаснет огонь, и нам кажется, что теперь в полной тьме и тишине слышны лишь звуки пустыни. Мы сходим с дороги и, осторожно ступая по плотному, крепкому песку, начинаем взбираться на дюну. Ложимся, прижимаемся ухом к песку и ждем, когда до нас доберется эхо тобола.

На вершине песчаной дюны ветер колышет миллиарды песчинок. Они улетают далеко-далеко, осыпаются, ни на миг не прекращая своего «вечного движения». Внутри дюны масса песка тоже все время смещается в поисках наиболее устойчивого положения.

И вот, прильнув к песку, мы отчетливо слышим таинственные шорохи. Дюны, словно огромные фисгармонии, повторяют и множат звуки, производимые движущимся и падающим песком. В полнейшей тишине слышны ритмичные сильные удары. Это гремит тобол — барабан сикоры. Звуки эти можно даже сравнить с песней, во всяком случае они подчиняются строгим законам ритма. Ведь тобол не простой шум песка, а мелодия пустыни.

Семафор Сахары

Когда вы направляетесь в центральную зону Сахары, вам предстоит одолеть три пустыни. Три пустыни: «эрг» — традиционную волнистую пустыню дюн, «хам-маду» — плоскую каменистую пустыню и «шотт» — сверкающую соляную пустыню.

Небольшие самолеты весьма облегчили путешествия по центральной, наиболее труднодоступной зоне Сахары. Поэтому многие «броски» мы совершили на военных самолетах и на самолетах частных авиалиний; такие допотопные самолеты полулегально летают из одного селения в другое и поддерживают связь между оазисами. Но если вы хотите увидеть Сахару вблизи, заснять ее и узнать получше, старый джип, способный на равных соперничать с верблюдом кочевников, остается лучшим средством передвижения.

У порога Сахары три древних «пежо-403» покинули нас. Распрощались с нами и кинооператоры. Они выполнили свою часть работы и теперь возвращались в Италию. Вдвоем с Лаурой мы продолжили свое путешествие на красном джипе нефтяников.

Теперь на разных дорогах пустыни нам придется пересаживаться с одного джипа на другой, а подчас и на обычный грузовик. Должен сказать, что я не смог бы даже приблизительно нанести на географическую карту наш маршрут. Вступая в пустыню эргов, вы расстаетесь с обычными понятиями об обычном путешествии, и начинается трудное плавание по своеобразному океану дюн, где надежным ориентиром служит лишь компас.

В океане вы плывете по волнам от острова к острову, бдительно следя за течением и остерегаясь бурь, а здесь — от оазиса к оазису, следя за грозным гибли[9] и лентой дороги. Нужно очень большое искусство, чтобы не сбиться с пути, и только опытные водители способны «плыть» по дюнам каменистой равнины или по горным долинам, следуя невидимой нити Ариадны, которая ведет вас от селения к селению.

Нам встречались самые разнообразные дороги — от запутанного колесного следа среди дюн до тропинки, пролегшей на волнистой, чем-то напоминающей упаковочный картон почве сахеля [10]. Довелось нам путешествовать и по асфальтированной с двусторонним движением автостраде, и по акба — еле заметной тропке, проложенной между отвесными скалами Хоггара. В хаммаде есть дороги, по которым тысячелетиями шли верблюжьи караваны, тропинки, обозначенные лишь одинокими камнями, и дороги, где ориентиром служит прямая линия телеграфных столбов. Собственно дороги, как таковой, уже нет, ее засыпало песком, и местные жители образно называют ее столбовой. (В Ливии, чтобы добраться до оазиса Куфра, еще недавно нужно было одолеть самую длинную в Сахаре шестисоткилометровую столбовую.) Тысячи километров пути, и среди множества воспоминаний — светофор с зеленым, красным и желтым светом в центральном оазисе Сахары — Ин-Салахе, где новая Африка (джипы и гигантские грузовики разведчиков нефти) рядом с древней Африкой (верблюды туарегов и ослы бедуинов) терпеливо ждала, когда красный свет сменится зеленым. А между одним оазисом и другим царит абсолютное безмолвие и безлюдье.

В предпустынных районах Туниса еще встречались кусты, вдалеке виднелись селения, палатки кочевников, одинокий пастух или хотя бы горы на горизонте.

Здесь же, в эргах, — ничего. Мы движемся в пустоте. Некоторые населенные пункты, обозначенные на картах как города или крупные селения, не имеют ничего общего даже с маленькой деревушкой. Например, населенный пункт Бидон V в южном Алжире оказался всего лишь заправочной колонкой. Другие городки представляют собой беспорядочное нагромождение пустых бидонов и геометрически правильные горы бидонов полных. При этом единственным их жителем обычно бывает араб — сторож бензохранилища. Вооруженный винтовкой и ручным насосом, он продает бензин путешественникам.