Тысяча огней

Дождавшись, когда разговор заходит о подвигах туарегов, я снова задаю нескромный вопрос и наконец добиваюсь успеха. Муса и другие туареги принимаются соперничать друг с другом в красочности и образности своих рассказов. Все они сравнительно молоды и могут лишь пересказать то, что слышали от отцов и дедов. Их выручает отличная память и воображение.

Внезапное нападение на чужой лагерь с целью грабежа называлось «эдьен», а сражение между двумя племенами в еще более давние времена — «амдьер».

Не без труда установив точное значение этих двух слов, мы с живейшим интересом стали слушать рассказы туарегов, прямо связанные с различными историческими событиями.

Эдьен — разбойничье нападение — можно объяснить воинственным нравом туарегов. Наши друзья туареги при одном упоминании об эдьене начинали оживленно спорить, обменивались многозначительными взглядами. То же самое нам довелось наблюдать у туарегов Гадамеса, когда зашел разговор о временах великой охоты. В глубине души туареги и сейчас остались охотниками и воинами.

Из их рассказов мы поняли, что обычно разбойничий набег предпринимался не только с целью грабежа, захвата продовольствия и колодцев и даже не ради мести или подчинения своей власти других племен. Чаще всего эти набеги объяснялись мужским тщеславием, желанием отличиться перед женщинами, принести им в дар платья или драгоценности, захваченные во вражеском стане[17].

Стремление туарегов показать во всей красе свое мужество и отвагу встречало у женщин полное одобрение.

— Когда принималось решение совершить набег, — рассказывал Муса, — каждый мужчина сам должен был раздобыть себе оружие. Все воины давали клятву нар-хай-аллар помогать друг другу в бою и честно делить добычу.

Насколько я понял, такие набеги происходили еще сравнительно недавно, лет сорок назад. В те времена в малонаселенных районах, находившихся лишь под номинальным контролем колониальных властей, туареги беспрепятственно совершали свои набеги. Один из таких набегов возглавлял аменокал Тамдах, отец Мусы. И сейчас Муса рассказывал об этом так живо и подробно, точно сам был участником эдьена.

— Чтобы захватить врагов врасплох прямо в их лагере, — рассказывает Муса, а Амир тут же переводит, — отец приказал пустить верблюдов-мехари в галоп. Воины моего отца с громкими криками мчались на верблюдах мимо палаток, паля из ружей в воздух. Те, у кого не было ружей, отбирали у врагов еду, драгоценности, воду, а юноши воины сражались на ножах и та-кубах с врагами. Если набег совершался на скотоводов или торговцев верблюдами, то нападавшие ограничивались уводом скота. Но если разграблению подвергался лагерь, то туареги брали в плен африканцев и превращали их затем в своих слуг.

Муса показал на группу пастухов, которые расположились неподалеку от палаток туарегов.

— Это сыновья тех суданских негров, которых захватили наши предки, — объяснил Амир, который и без помощи старшего брата сам мог рассказать многое из истории туарегов.

— Их называют «имрад», — продолжал он, — что в переводе означает «слуга», «козопас». Нас же зовут «имошар», что значит «воины». Мы истинные туареги из самого знатного рода.

— Эти имрад до сих пор остаются вашими рабами? — поинтересовался я.

— Нет, теперь они уже не рабы, — улыбаясь ответил Амир. — Собственно, они и прежде не были рабами. Они были и остались слугами. Настоящие рабы назывались «иклан». Они занимались починкой колодцев, добычей соли и выполняли всю ручную работу в лагере.

Слова Амира полностью совпадали с тем, что я вычитал в этнографических книгах о социальном делении у туарегов. Сам корень «кл» слова «иклан» означает «чернокожий». И действительно, все иклан были негры из различных районов, захваченные туарегами во время набегов. Если у туарега рождался сын от черной служанки или наложницы, его отпускали на свободу, но он не мог стать полноправным туарегом, таким же, как его отец, хотя и имел право получить все отцовское наследство. А вот женщинам из племени туарегов запрещалось вступать в связь с черными рабами, иначе их подвергали публичному осмеянию и с позором изгоняли из племени.

В одной книге я вычитал любопытную подробность о рабах иклан. Согласно неписаному закону, который существовал только у туарегов, рабы могли сколько угодно менять своих хозяев. Для этого иклан прибегали к такой уловке: они шли в ближайший лагерь, отыскивали стадо туарега, к которому они хотели перейти в услужение, и отрезали ухо у одной из коз. Такой поступок давал право потерпевшему безраздельно распоряжаться судьбой раба-преступника. А это означало, что старый хозяин должен был в возмещение убытков уступить потерпевшему своего раба. Очень часто к этой уловке прибегали с согласия обоих хозяев; она становилась как бы формальным актом, закрепляющим сделку.