Тысяча огней

И вот почти точно в одиннадцать над лагерем паладинов и их повелителей пролетел самолет президента. На миг черная тень крыльев нависла над палатками и конями и затем исчезла за холмами.

Самолет приземлился в нескольких километрах от юрода на аэродроме, построенном еще французами. Я шал, что большинство жителей ждало президента там, в аэропорте, чтобы эскортировать его до города; поэтому я предполагал, что он появится в сопровождении еще одного отряда всадников в живописных одеждах. Но Нгаундере — «пуп» Африки — уготовил нам очередной сюрприз.

Обитатели хижин вытащили на свет божий самое ценное из того, что есть теперь в любом крупном населенном пункте Африки, — свои сверкающие никелем велосипеды. На огромную площадь, где его ждали конные рыцари в доспехах и потные, изнывающие от жары ламидо в своих ярких бубу, президент прибыл с эскортом тысячи, а то и более велосипедистов.

Если местные князьки выставляют напоказ свое древнее конное воинство, то он, президент молодой республики, — организацию и политическую силу.

Всадникам он противопоставляет велосипедистов, серебряным трубам — железные звонки.

В аэропорте его ждали представители нового класса: студенты, молодые ремесленники, пока небольшие, но жаждущие перемен группы мелких буржуа и рабочих.

Президент взошел на трибуну, украшенную длинным, во всю площадь, полотнищем с надписью: «Да здравствует президент Ахиджо», и обратился к собравшимся с краткой речью. Слова приветствия он произнес на местном диалекте, а затем перешел на французский язык. В своей речи он ни разу не упомянул о ламидо. Больше того, он сказал, что скоро налоги здесь будут собирать правительственные чиновники, а не стражники всяких тиранов. Для всех ламидо эти слова президента прозвучали как похоронный звон, как начало неминуемого краха.

Сделав многозначительную паузу, президент закурил сигарету и объявил, что приступает к награждению лучших людей Нгаундере.

Мне показалось, что глаза тщеславных ламидо, собравшихся на площади, радостно заблестели. У каждого из них зародилась надежда получить красивую золотую медаль с красной ленточкой, давно лежавшую на бархатной подушечке. Об остальных весьма сложных проблемах еще будет время подумать, а сейчас самое. главное — получить из рук президента желанные медали.

Но ламидо ждал еще один неприятный сюрприз: президент сунул руку в карман, вынул лист бумаги с отпечатанным на машинке текстом и громким голосом стал зачитывать имена награжденных. Среди них не было ни единого ламидо — сплошь незнакомые фамилии, мелкие чиновники и техники: старший ветеринар, горный мастер, начальник почты, телеграфист и четверо инженеров, окончивших институт в Париже. Под громкие аплодисменты местных жителей, столпившихся возле трибуны, они подходили к президенту, и тот вручал им награду. Вся эта сцена имела четкий смысл, и значение. Опытный политик, президент Ахиджо знал, что и с друзьями и с врагами нужно говорить открыто, без всяких обиняков. И он смело противопоставил новую Африку старой Африке, твердо уверенный, что ветер перемен сметет крепкую стену традиций и предрассудков.

Недвусмысленно высказав свои намерения, президент снова закурил, а затем в сопровождении тысячи гудящих и звенящих в звонки велосипедистов отбыл в аэропорт.

Так, в тот самый день, когда президент возвратился в столицу, ламидо с их конной стражей вернулись в свои дворцы, где придворные снова будут славословить их на все лады. Внешне в Нгаундере и ближних селениях 3 ничего не изменилось.

Но только внешне. Время пришло в движение, и теперь страна стремится за несколько месяцев наверстать потерянное за долгие века.

Сюрприз на десерт

Съемки закончены, и мы покидаем Нгаундере и Камерун. Вместе с отснятым материалом мы везем необычные экспонаты: меч одного из воинов-фульбе, цветные бусы девушек-крокодилов, кусок натрона, бальзовую модель пироги. Все эти элементы мозаики, которые помогут нам составить затем цельную картину всех наших путешествий.

Рядом с Лаурой лежит изотермический баллон, в котором хранится пленка — наше самое главное богатство. Сколько всего метров пленки мы отсняли? Я пускаюсь в сложнейшие подсчеты, но вскоре убеждаюсь, что это бесполезное занятие. Хорошо бы заснуть часок-другой. Но желанный сон не приходит.

В полутьме кабины я вижу, что и друзьям не спится. Только Лаура, судя по блаженной улыбке на лице, давно уже видит чудесные сны. Я осторожно перешагиваю через нее и присоединяюсь к друзьям.

Нашимбен, я уже упоминал об этом, самый аккуратный и методичный из всех нас. Он разложил на коленях карту Центральной Африки, которую стюардесса вручила пассажирам, и красным карандашом вычерчивает маршрут нашего последнего путешествия.

— Пока не забыл, все отмечаю, — говорит он мне. — А то потом, через несколько месяцев, все спутается в олове. Кстати, где находится Уида? Ведь мы там снимали «голубых христиан»?

— Вот тут, на побережье Дагомеи, — говорит Нанни.