Тысяча осеней Якоба де Зута

По ходу перевода Ионекизу Зал шестидесяти циновок наливается гневом.

С опозданием, Якоб замечает пару писцов в углу, записывающих каждое слово.

«Сам сегун, — думает он, — скоро прочтет твои слова».

Мажордом подходит к магистрату с сообщением.

Произнесенное вслух — слишком формальным языком, чтобы Якоб смог понять — похоже, еще больше добавляет напряжения. Чтобы не заставлять Широяму искать повод для его ухода, Якоб поворачивается к Ионекизу:

— Передайте благодарность моего правительства магистрату за его поддержку и просьбу разрешить мне вернуться на Дэдзиму и лично проследить за подготовкой к защите острова.

Ионекизу обстоятельно переводит, не пропуская ни единого слова.

Коротким кивком представитель сегуна отпускает Якоба.

Глава 33. ЗАЛ ШЕСТИДЕСЯТИ ЦИНОВОК В МАГИСТРАТУРЕ

После ухода исполняющего обязанности директора де Зута в двадцать второй день девятого месяца

— Голландец, может, и выглядит, как гоблин из ночного кошмара ребенка, — говорит Широяма, замечая льстивые ухмылки советников, — но он не глупец. — Ухмылки мгновенно превращаются в мудрые кивки согласия.

— Его манеры безупречны, — подтверждает один из старейшин, — и доводы ясные.

— Его японский странный, — говорит другой, — но я много понял.

— Один из моих шпионов на Дэдзиме, — добавляет третий, — говорит, что он постоянно учится.

— Но его акцент, — жалуется инспектор Вада, — как у вороны!

— А ты, Вада, говоришь на языке Дазуто, — спрашивает Широяма, — как соловей?

Ваде, вовсе не говорящем на голландском, хватает ума, чтобы промолчать.

— А вы трое, — Широяма указывает поочередно веером на тех, кто допустил похищение двух голландцев. — Вы обязаны своими жизнями только его милосердию.

Нервные чиновники отвечают очень низким поклоном.

— Переводчик Ивасе, в моем докладе в Эдо будет упомянуто, что ты хотя бы пробовал добраться до похитителей, пусть и неумело. Тебя ждут в Гильдии, можешь идти.

Ивасе вновь низко кланяется и спешит покинуть зал.

— Вы двое, — продолжает Широяма, уставившись на несчастных чиновников, — навлекли позор на свои ранги и дали знать англичанам, что Япония населена трусами. «Многие другие из вашего ранга, — признается себе магистрат, — вряд ли повели бы себя лучше». — Не покидайте своих домов до последующего уведомления.

Два обесчещенных чиновника пятятся к двери.

Широяма находит взглядом Томине:

— Позови капитана береговой охраны.

Смуглого капитана усаживают на ту же циновку, где сидел де Зут. Он кланяется магистрату.

— Меня зовут Дои, ваша честь.

— Как скоро, с какими силами и как лучше мы сможем им ответить?

Вместо ответа тот смотрит на пол.

Широяма оглядывается на мажордома Томине, который изумлен не меньше, чем его господин.

«Косноязычная бездарь, — спрашивает себя Широяма, — устроенная родственниками на теплое местечко?»

Вада откашливается:

— Зал ждет вашего ответа, капитан Дои.

— Я проверил… — солдат поднимает голову, глаза — как у кролика в силке, — …готовность к бою обеих сторожевых башен, на севере и юге бухты, и посоветовался с офицерами высшего ранга.

— Меня интересуют стратегические предложения, Дои, а не пережевывание старых приказов!

— Это… мне сообщили, господин, что… что численность войска… в настоящий момент…

Широяма замечает, что некоторые советники, лучше знакомые с ситуацией, нервно обмахиваются веерами.

— …меньше тысячи воинов, указанных Эдо, Ваша честь.

— Ты говоришь мне, что гарнизон бухты Нагасаки укомплектован не полностью?

Дои кланяется, сжавшись в комок: слов не требуется. Советники тревожно перешептываются.

«Незначительная нехватка мне не повредит», — думает магистрат.

— И насколько?

— Точное число, — капитан Дои шумно сглатывает слюну, — шестьдесят семь, Ваша честь.

Скрутившиеся кишки Широямы расслабляются: даже его самый первейший враг, Омацу, с которым он делит пост магистрата, не сможет назвать безответственностью отсутствие шестидесяти семи солдат из тысячи. «Можно будет списать на болезни». Но озабоченность на лицах подсказывает магистрату: он упускает что-то еще…

…и тут страшная мысль бьет наотмашь.

— Ты хочешь сказать… — он пытается изгнать дрожь из голоса, — …шестьдесят семь всего?

Капитан с обветренным лицом от волнения лишился дара речи.

Мажордом Томине рычит:

— Магистрат задал вопрос!

— Там… — У Дои перехватывает дыхание, и он начинает вновь. — Там тридцать стражников в северном гарнизоне, и тридцать семь — в южном. Это все, ваша честь.

Теперь советники разглядывают магистрата Широяму…

«Шестьдесят семь солдат, — жуткое число вертится в голове, — вместо одной тысячи».

…цинично, амбициозно, его вроде бы союзники, уже раздумывающие над тем, чтобы переметнуться к Омацу…

«Кто-то из этих пиявок все знал, — думает Широяма, — и ничего не говорил».

Дои застыл в поклоне, как приговоренный к смерти в ожидании меча палача.

Омацу обвинил бы того, кто принес дурную весть, и Широяма тоже уже готов обрушиться на Дои.