Тысяча осеней Якоба де Зута

Но за пятьдесят прошедших дней настоятель Ширануи ни разу не появился в храме.

— В свое время, — отвечает настоятельница Изу на все ее вопросы и мольбы, — в свое время.

На кухне сестра Асагао помешивает суп над пыхтящим огнем. Физический дефект Асагао — наиболее бросающийся в глаза: ее губы стянуты в круг, отчего затруднена речь. Ее подруга, сестра Садае, родилась с деформированным черепом: лицо похоже на кошачью морду, а глаза кажутся необычно огромными. Она замечает Орито и замолкает на полуслове.

«Почему эти две следят за мной, — удивляется Орито, — словно белки за голодной кошкой?»

Их лица показывают реакцию на ее мысль, высказанную вслух.

Еще один унизительный трюк «Утешения».

— Сестра Яиои больна, — говорит Орито. — Я бы хотела принести ей чашку чая. Пожалуйста.

Садае глазами указывает на чайник: один глаз у нее карий, другой — серый.

Беременность Садае уже заметна под одеждой.

«Это девочка», — думает дочь доктора, наливая горькое питье.

Когда аколит Зано гнусаво кричит (нос у него вечно забит): «Ворота открываются, сестры!» — Орито спешит по внутреннему коридору к месту между комнатами настоятельницы Изу и экономки Сацуко и сдвигает деревянную ширму. С этого места, лишь однажды, в первую неделю здесь, она увидела территорию монастыря, находящуюся за двойными воротами: лестницу, кленовую рощу, учителя в голубой рясе и аколита в одежде из грубой мешковины…

…но этим утром, как обычно, аколит у ворот более бдителен. Орито ничего не видит, кроме закрытых внешних ворот и двоих аколитов, везущих отпущенное на день продовольствие на ручной тележке.

Сестра Савараби спешит к ним из Главного зала.

— Аколит Чуаи! Аколит Мабороши! Этот снег, я надеюсь, не заморозил ваши кости? У учителя Генму нет сердца — заморил наших молодых жеребцов, превратил в скелеты.

— Мы знаем, — игриво отвечает Мабороши, — как согреваться, Девятая сестра.

— О-о, как же я могу позабыть об этом? — Савараби поглаживает пальцами между грудей. — Разве не Джирицу должен привозить нам продовольствие на этой неделе, этот бессовестный лежебока?

Легкомыслие Мабороши мгновенно улетучивается.

— Аколит заболел.

— Ай — яй — яй. Заболел, говоришь. Не просто… расчихался?

— Его состояние, — Мабороши и Чуаи продолжают везти тележку к кухне, — похоже, очень тяжелое.

— Мы надеемся, — добавляет сестра Хотару (у нее волчья губа), появившаяся из Главного зала, — что бедный аколит Джирицу не при смерти?

— Его состояние тяжелое, — Мабороши краток. — Мы должны готовиться к худшему.

— Что ж, наша самая новая сестра — дочь знаменитого доктора в ее прошлой жизни, так что учитель Сузаку может что-то сделать не так, не посоветовавшись с ней. Она придет, и с радостью, потому что… — Савараби рупором приставляет ко рту ладони и кричит во весь голос, глядя на щель, из которой выглядывает Орито:

— …она очень хочет увидеть территорию монастыря, чтобы спланировать свой побег, разве не так, сестра Орито?

Раскрасневшаяся от стыда, обнаруженная «шпионка» в слезах убегает в келью.

Все сестры, за исключением Яиои, с настоятельницей Изу и экономкой Сацуки стоят на коленях у низкого стола в Длинном зале. Двери в Молитвенный зал, где возвышается позолоченная статуя беременной Богини, открыты. Богиня наблюдает за сестрами из-за спины настоятельницы Изу. Настоятельница бьет в цилиндрический гонг. Начинает звучать сутра Благодарности.

— Настоятелю Эномото — но — ками, — женский хор, — нашему духовному поводырю…

Орито представляет себе, как она плюет на уважаемого коллегу ее покойного отца.

— …чья мудрость ведет за собой храм на горе Ширануи…

Настоятельница Изу и экономка Сацуки замечают застывшие губы Орито.

— …мы, дочери Изаназо, воздаем благодарность сытого ребенка.

Ее протест пассивный, тщетный, но у Орито нет возможности выразить его более явно.

— Настоятелю Генму — но — ками, чья мудрость оберегает Дом сестер…

Орито смотрит на экономку Сацуки, и та стыдливо отворачивается.

— …мы, дочери Изаназо, выражаем благодарность за справедливое управление нами.

Орито переводит свой взгляд на настоятельницу Изу, которая добродушно принимает ее неповиновение.

— Богине Ширануи, Фонтану Жизни и Матери Даров…

Орито смотрит поверх голов монахинь, на развешанные свитки.

— …мы, сестры Ширануи, предлагаем плоды наших чрев…

На свитках рисунки времен года и цитаты синтоистских текстов.

— …чтобы плодородие снизошло на Киогу и чтобы голод и засуха покинули эти места…

На центральном свитке — список сестер, расставленных по рангу в соответствии с количеством родов.

«Совсем как, — с отвращением думает Орито, — в команде борцов сумо».

— …и пусть колесо жизни крутится сквозь вечность…

Деревянная табличка с надписью «ОРИТО» лежит крайней справа.

— …пока не выгорит последняя звезда и не сломается колесо времени.

Настоятельница Изу вновь бьет в гонг, завершая сутру. Экономка Сацуки закрывает двери Молитвенного зала, пока Асагао и Садае разносят рис и суп мисо из примыкающей кухни.

Когда настоятельница Изу бьет в гонг, сестры приступают к завтраку.

Разговоры и перегляды запрещены, но подругам разрешается наливать друг дружке воду для питья.