Тысяча осеней Якоба де Зута

— Благодарю вас, — говорит он. — Служите моему преемнику, как служили мне.

«Это самая глупая речь, которую я когда‑либо слышал, — думает он, — она же и моя самая последняя».

Мажордом Томине открывает дверь для его последней деловой встречи.

Дверь Зала шестидесяти циновок с грохотом задвигается. Никто не смеет войти сюда, пока не выйдет мажордом Томине и не возвестит о почетной смерти магистрата Широямы. Почти безмолвная толпа в галерее возвращается к повседневным делам. В знак уважения магистрату, все крыло здания будет пустовать до прихода ночи, за исключением редких обходов стражниками.

Только одна высокая ширма наполовину сложена, и потому зал темен и напоминает пещеру.

Влады ка — настоятель Эномото изучает положение игры на доске го.

Настоятель поворачивается и кланяется. Его аколит низко кланяется.

Магистрат идет к центру зала. Тело рассекает застывший воздух. Шаги тихо шуршат по полу. Мажордом Томине следует за своим хозяином.

Зал шестидесяти циновок, похоже, в ширину около шестисот шагов или все шесть тысяч шагов в длину.

Широяма садится по другую сторону доски го, напротив своего врага.

— Совершенно непростительно и эгоистично с моей стороны взваливать два последних обязательства на такого занятого человека.

— Для меня выполнить ваши просьбы, — отвечает Эномото, — особая честь.

— Я услышал о достижениях Эномото — сама по части владения мечом, и говорили об этом всегда с восторгом, задолго до нашей первой встречи.

— Люди склонны к преувеличениям, но это правда, что за всю мою жизнь пять человек попросили меня быть каисяку[125]. Я выполнил все мои обязательства с честью.

— Ваше имя сразу пришло мне на ум, Владыка-настоятель. Ваше, и ничье другое. — Широяма бросает взгляд на кушак Эномото в поисках ножен.

— Мой аколит, — настоятель коротко смотрит на юношу, — принес его.

Меч, завернутый в черную материю, лежит на квадрате красного бархата.

На стоящем рядом столике — белый поднос, четыре черные чашки и красный тыквенный сосуд.

Белое покрывало — размер достаточен, чтобы завернуть тело — тактично сложено вдалеке.

— У вас все еще есть желание, — Эномото говорит о партии в го, — закончить начатое?

— Перед смертью надо обязательно закончить. — Магистрат обертывает полами хаори колени и погружается в игру. — Вы решили, каким будет ваш следующий ход?

Эномото кладет белый камень, угрожая черной восточной группе.

Осторожное «клик» камня напоминает удар трости слепца.

Широяма не форсирует события, создавая и мост, и плацдарм для наступления против белой северной группы.

«Чтобы выиграть, — учил его отец, — надо очиститься от желания выиграть».

Эномото защищает свою северную армию, создавая глаз.

Слепец теперь идет быстрее: «клик» трости — «клик» камня.

Несколько ходов спустя черные камни Широямы захватывают в плен группу из шести белых.

— Они прожили сверх ожидаемого, — отмечает Эномото. Ставит шпиона позади западного фронта черных.

Широяма игнорирует его и начинает строить дорогу между западной и центральной армиями.

Эномото кладет еще один камень — вроде бы в никуда: где‑то на юго — западе.

После еще двух ходов, для завершения черного моста Широяме остается поставить три камня. «Естественно, — думает магистрат, — он мне просто так этого не позволит?»

Эномото кладет камень невдалеке от своего западного шпиона…

…и Широяма видит бреши в черном кордоне, выгнутом полумесяцем с юго — запада до северо — востока.

Если белые не дадут черным армиям сомкнуться на столь позднем этапе игры…

«…моя империя, — понимает Широяма, — развалится на три части».

Мост — всего в двух пересечениях: Широяма занимает одно…

…а Эномото кладет белый камень на другое: начинается битва.

«Я иду сюда, он — туда; я сюда, он — туда; я сюда…»

После просчета пятого хода и ответа Широяма забывает, каким был первый ход.

«Го — дуэль пророков, — думает он. — Кто увидит дальше, тот и победит».

Его разделенные армии могут уповать только на ошибку белых.

«Но Эномото, — знает магистрат, — ошибок не делает».

— У вас не возникала мысль, — спрашивает он, — что не мы играем в го, а, скорее, го играет нами?

— У вашей чести монастырский склад ума, — отвечает Эномото.

Все больше камней ложится на доску, но игра уже потеряла остроту.

Широяма ненавязчиво подсчитывает захваченные территории и камни.

Эномото делает то же самое для белых и ждет магистрата.

Результат настоятеля — восемь очков в пользу белых, у Широямы — выигрыш настоятеля восемь с половиной.

— Дуэль, — говорит проигравший, — между смелостью и тонкостью.

— Моя тонкость почти подвела меня, — признается Эномото.

Игроки собирают камни в две чаши.

— Сделай так, чтобы этот набор для игры в го попал моему сыну, — Широяма приказывает Томине.

Широяма указывает на красный тыквенный сосуд.

— Благодарю вас за саке, Владыка-настоятель.

— Благодарю вас за уважительное отношение к моим предосторожностям, магистрат, даже сейчас.

Широяма ищет в словах Эномото иронию, но ее нет.

Аколит наполняет четыре черные чашки из красного сосуда.

Зал шестидесяти циновок становится тихим, как позабытое кладбище.

«Мои последние минуты», — думает магистрат, наблюдая за осторожным аколитом.