Тысяча осколков тебя

— Мы… мы в порядке. Что происходит?

— Не все солдаты в этом поезде — предатели, — Пол выглядит более злым, чем я когда-либо видела его. Он только что не сомневаясь убил человека, и он даже не беспокоится о том, чтобы взглянуть на его окровавленный труп на полу. — Они могли начинить поезд взрывчаткой. Вам нужно бежать в лес.

Лес в нескольких сотнях ярдов от нас. Начинает идти снег, густой и мягкий, но я думаю, что смогу пробраться. Нас могут застрелить, но если мы останемся здесь, то умрём.

— Идите, — говорит Пол и берет меня за руку, сжимая, чтобы вывести меня из шокового состояния. — Бегите так быстро, как можете и не оборачивайтесь. Я найду вас, миледи. Я клянусь.

Катя вырывается от меня и хватает свою шубу, её инстинкт выживания, должно быть, сильнее моего. Сразу за ней я направляюсь к двери, но потом я бросаю взгляд назад.

— Пол, будьте осторожны.

— Идите! — кричит он и бежит к вагону моего отца.

Я несусь от вагона в снег. Он выше, чем я думала, почти по колено. Бежать через него тяжело, но я делаю что могу.

Влажный снег налипает мне на шубу, волосы, ресницы. Все вокруг тяжелое и белое, гуще, чем туман. Я слышу стрельбу, но сейчас менее частую и более отдаленную. Идет драка, верные против предателей, и местами снег окрашен в красный.

— Маргарет! — высокий голос Питера доносится сквозь шум. Я оборачиваюсь на звук и вижу его в папиных руках, папа бежит в лес так быстро, как может, хотя он оглядывается на меня с отчаянным выражением лица. Я меняю направление в попытке следовать за ними.

Я пытаюсь бежать быстрее, но только спотыкаюсь. Пока я пытаюсь восстановить равновесие, рука хватает меня за локоть и жестокость его хватки говорит мне, что это враг. Я пытаюсь выдернуть руку, но у него нож, и он прямо на мне…

— Уйди от моей сестры! — Катя в буквальном смысле прыгает на спину мужчины и бьет его обоими кулаками. Это глупо и безрассудно, но я сделала бы то же самое ради Джози.

— Катя, нет! — я пытаюсь оторвать её от него, чтобы освободить её, чтобы она могла убежать, если мне это не удастся. Но другой верный солдат нагоняет нас. Его нож находит живот предателя, и солдат хватает Катю на руки, когда мертвый предатель падает. Он начинает бежать с ней обратно к поезду.

Она в безопасности — настолько в безопасности, как может быть любой из нас. Пора бежать.

Я продолжаю двигаться в направлении, в котором убежал мой отец. Снегопад усиливается, затмевая моё зрение и скрывает следы. Я больше не уверена в том, куда бежать, но я продолжаю, зная, что любая минута промедления может убить меня. Каждую секунду я представляю, как пуля находит мою голову, мой череп расцветает красным, и я падаю.

Отдаленная стрельба раздается позади меня, когда я наконец-то добираюсь до леса. Но ветви деревьев лишь немного защищают от сильного снегопада, и я больше никого не вижу, ни папу, ни Питера, никого из семьи. И совсем нет солдат. Я одна.

Что мне делать? Никто из того, кого я знаю, ни в одном из измерений, не может помочь мне. Если я буду звать на помощь, меня услышат не те люди. Если я буду оставаться на месте, солдаты, верные Сергею, могут добраться до меня. Но если я побегу, я могу так потеряться, что меня никто не найдет, даже Пол.

Наконец, я решаю поверить, что пошла в правильном направлении. Папа и Пётр должны быть где-то рядом. Если они ушли глубже в лес, то мне тоже надо это сделать.

Я начинаю идти в полубессознательном состоянии. Слава Богу, на мне шуба. Без неё у меня уже было бы переохлаждение. Дома я отказываюсь носить мех, потому что считаю это отвратительным, но сейчас я благодарна за тепло. Извините, маленькие соболя. Я клянусь, на этот раз вы отдали жизнь за хорошее дело.

Однако, эта шуба больше для красоты, чем для удобства. Застежка на большие кольца пропускает много холода, влажный ветер пробивается внутрь. Я в туфлях, не в ботинках и сейчас они уже насквозь промокли, мои лодыжки ноют от холода и начинают неметь. Моя меховая шапка осталась в вагоне, и снежинки, падающие сквозь сосновые ветки, падают мне на волосы и тают.

Мои зубы начинают стучать. Мои шаги становятся неуверенными и разум затуманивается.

«Ты должна продолжать идти», говорю я себе. Ты должна найти папу. Всё остальное не важно.

Я спотыкаюсь и хватаюсь за дерево. Кора крошится у меня под ладонями, но я едва ли чувствую это. Мои руки покраснели и застыли. Перчатки тоже остались в вагоне.

«Продолжай идти», думаю я. Но сейчас я иду так медленно, что сложно поверить, что я вообще передвигаюсь. «Продолжай идти».

Нет папы. Нет Жар-птицы. Нет Пола. Я больше не знаю, где я. Кто я. Я знаю только, что устала. По меньшей мере, мне уже не так холодно, сильное, соблазнительное тепло поднимается во мне, говоря, что всё хорошо, что я могу остановиться и отдохнуть столько, сколько захочу.

«Продолжай идти…»

Я падаю на колени рядом с большой сосной. Прислоняясь головой к дереву, я говорю себе, что я не останавливаюсь, не сплю, мне нужна минутка, чтобы собраться с силами.

Я чувствую, что падаю на спину, и снег такой мягкий подо мной, совсем как кровать, и я не боюсь.