Тысяча порезов

И то, как его глаза потемнели, а голос стал более хриплым, когда он заговорил об этом, заставило меня забыть свое собственное имя. И обо всем остальном.

Почти.

— Я хочу всё это, — прошептала я тихим голосом, отводя глаза. Я не привыкла выражать свои желания вслух, не была уверена, будет ли это звучать так же сексуально, как у него.

Рука Кристиана вернулась к моему подбородку, слегка двигая им вниз, и он посмотрел мне в глаза. Ему не нравилось, когда я избегала зрительного контакта, не нравилось, что я чувствую себя неловко или застенчиво рядом с ним.

— Просто хочу, чтобы ты был уверен, во что ввязываешься, — я сглотнула, быстро моргая. — В мою семью, — добавила я.

Его лицо окаменело от осознания.

— Малышка, я знаю, кто твоя семья. И кто твой отец.

Я кивнула.

— Возможно, ты знаешь, каково это снаружи, но если ты собираешься жениться на мне, у папу будут… ожидания, — я снова сделала паузу. — Семья пыталась удержать меня от этого. Они думают, что я слишком мягкая, чтобы иметь дело с реальностью того, чем занимается моя семья, и кем они являются на самом деле, — я вспомнила обо всех случаях, когда отец замолкал, как только я входила в комнату, и о том, как мужчины поправляли свои куртки, когда я случайно замечала оружие под ними. — Может быть, так оно и есть, — призналась я. — Но я не дура. Я знаю, как все устроено. Он будет ждать тебя в семейном бизнесе. И я знаю, что у тебя есть другие мечты, например…

— Моя единственная мечта — это ты, — оборвал меня Кристиан.

Я прикусила губу. У Кристиана была нелегкая жизнь. Он ходил в нашу престижную школу только потому, что получил стипендию. Его отец бросил их с мамой еще до его рождения. Мама умерла, когда ему не было и пяти лет. Бабушек и дедушек найти было невозможно, а может быть, они и не хотели, чтобы их нашли. Его тетя взяла опекунство только из-за страховки его матери, которая будет доступна при условии, что та будет опекуном, пока ему не исполнится восемнадцать. Я встречала ее пару раз, и она едва оторвала взгляд от телевизора, чтобы поприветствовать меня. Она всегда была окружена сигаретным дымом, ее жесткие рыжие волосы всегда были растрепаны. Губы всегда были сомкнуты в хмурую гримасу и плотно сжаты вокруг сигареты. Она не была милой женщиной.

Я и представить себе не могла, как тяжело было Кристиану расти без настоящей семьи. Вся моя жизнь вертелась вокруг семьи. Не только родителей и брата, но дядей, и двоюродных братьев, мои любимые Ноннина и Нонно. Кристиан боролся за свои оценки, за высокий табель, который позволил бы ему поступить в любую школу Лиги Плюща. Но выбирая меня, он выбирал мою семью. Каталано не учились в колледже. В этом не было необходимости.

Кристиан хотел быть сильным, заботиться обо мне, защищать меня от всего, и от истинных реалий своей жизни. Вот что меня беспокоило. Он сильно любил меня. Сколько бы он отдал за меня?

— Возможно, я не знаю всего о том, чем занимается моя семья, но я знаю, что у тебя руки будут в крови, — мой собственный маленький палец гладил его большой. — Я не хочу этого для тебя. Я не хочу развращать тебя своей семьей.

Глаза Кристиана сузились. Я лежала на спине, он внезапно опустился так, что оказался между моих ног, и его большие руки обхватили мои бедра.

Я ахнула от того, насколько я была беззащитна перед ним, от моего голода по нему, от того, как его глаза были прикованы ко мне, как будто он собирался съесть меня живьем и одновременно поклоняться у моего алтаря.

— Разве ты еще не поняла, моя невеста? — пробормотал он, его дыхание было горячим… прямо там. — Это моя работа — развращать тебя, — он поцеловал меня во внутреннюю сторону бедра. — Я прекрасно понимаю, во что ввязываюсь с тобой. С твоей семьей. Я буду гордо носить кровь на своих руках до тех пор, пока ты носишь это кольцо на своем пальце.

Мое тело дрожало под ним. Я потрогала подаренный бриллиант. Он так мне подходил. Не такой огромный, как тот, что носила мама, но оно было слишком велико для бюджета Кристиана.

Я задавалась вопросом, помог ли ему мой папа. Кристиан был традиционен. Он был достаточно осведомлен о моем отце, чтобы понять, — мы ни за что не поженимся, если он сначала не попросит его благословения.

— Я буду носить это кольцо вечно, — пообещала я. — До последнего вздоха.

Кристиан слегка нахмурил брови.

— До этого еще много-много лет, любимая. Но ты будешь носить это кольцо вечно. А сейчас я хочу еще немного развратить тебя.

Он прикоснулся ко мне губами.

Кристиан

Месяцем ранее

В кабинете пахло сигарами и кожей. Его величие поражало меня, и этот дом поражал каждый раз, когда я приходил сюда. Деньги и само гребаное богатство этих людей пугали меня до чертиков. Но я был окружен богатством в опрятной частной школе, в которую ходил последние четыре года.

Изабелла не была одной из тех богатых сучек, с ней я не чувствовал себя паршиво из-за стипендии или из-за того, что обо мне «заботилась» тетя только потому, что штат Нью-Йорк заплатил ей за это.