Тысяча порезов

Невозможно сказать, что Изабелла живет в особняке с электронными воротами и восемью ванными комнатами. Или что ее подарком на шестнадцатилетие была машина стоимостью сто тысяч долларов. Вы бы не узнали, что ее отец один из самых безжалостных людей в стране. Она была милой, доброй и, несмотря на свое воспитание, совершенно невинной.

Бедность не позволяла быть невинным. Я слишком хорошо знал, что не имеет значения, насколько милой, доброй, красивой и чертовски потрясающей была Изабелла. А еще она была принцессой гребаной империи. Я не ожидаю, что она будет валяться со мной в этой гребаной канаве. Нельзя поступать так с такими девушками, как Изабелла. С принцессами. Нет, нужно сделать их гребаными королевами.

Вот почему я сидел в домашнем офисе ее отца, пока она ходила за покупками для вечеринки. Вечеринки по случаю ее восемнадцатилетия. До нее оставался еще месяц, но Каталано все сделали правильно. Они планировали это полгода. Через месяц ей будет восемнадцать. Четыре гребаных недели.

Через четыре недели я сделаю ее своей. Во всех гребаных смыслах этого слова.

Но сейчас мне предстояло встретиться лицом к лицу с другим мужчиной, который считал ее своей. Мне придется попросить его отдать свою дочь уличной крысе, у которой не было ни перспектив, ни семьи, ни связей.

Ох, и если ему не понравится то, о чем я спрошу, он может убить меня, и никто не найдет тело.

Я не нервничал.

Хотя должен. Но у меня нет будущего без Изабеллы. Другого выбора нет.

Итак, я сидел напротив Винсенция Каталано в офисе, о котором слышал много историй. Я уставился на камин, вокруг которого стояли каменные львы, совершенно белые и нетронутые. Я слышал, что людей рубили перед этим камином, и львам приходилось наблюдать, как конечности трупов превращались в пепел.

Я был уверен, что это какая-то городская легенда, но не мог перестать думать о том, как будет пахнуть моя горящая нога, если я все испорчу.

— Кристиан, — сказал Дон, откидываясь на спинку стула.

Вот и все. Вопрос, утверждение, угроза — все это было вложено в мое имя.

Дону не нужно было больше ничего говорить. Мою кожу покалывало от страха и восхищения. Я не знал своего отца, но все же мог быть уверен, что он совсем не похож на этого человека, потому что не было никого похожего на этого человека. Дон был единственным достойным мужчиной в моей жизни. Он проверял меня, и правильно сделал. Но он также приветствовал меня. Пригласил меня в семейный дом на ужин. Он научил меня, черт возьми, водить машину.

— Ты хочешь переехать к моей дочери? — он спросил еще до того, как я что-то сказал. Я подумал, что он подозревал. Он знал о моем положении, о том, что теперь моя тетя выгоняет меня из дома, ведь мне исполнилось восемнадцать, и я больше не представлял для нее никакой ценности. Он устроил меня на работу с бухгалтерскими книгами в сети прачечных, которыми он владел. Некоторые мужчины насмехались над этим, поскольку в то время мне было шестнадцать. Но он видел, что я хорошо разбираюсь в цифрах. Он дал мне шанс, понимая, что если я все испорчу, цена будет высока.

Я ничего не испортил.

Я заслужил его уважение.

Вот почему я все еще дышал.

Я не опустил глаз, хотя его взгляд был пронизывающим, противостоящим.

— Нет, я хочу жениться на ней.

Он смотрел на меня оценивающим взглядом, взвешивал, проверял, соответствую ли я требованиям. Это был взгляд одного из самых безжалостных людей в Нью-Йорке. Меня могут похоронить в неглубокой могиле. Вот так просто. Даже если меня кто-то найдет, никто не стал бы указывать пальцем на Дона.

Я знал, чем рискую.

Оно того стоило.

Он кивнул один раз.

Я выдохнул. Этот кивок был вместо пули в моем мозгу.

— Не буду тебе базарить про возраст. Неважно, сколько лет моей принцессе, все равно для нее всегда будет слишком рано, но ты встал передо мной, прекрасно зная свою судьбу, если мне что-то не понравится, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Ты достаточно взрослый человек, чтобы любить мою дочь. И моя дочь, находящаяся с таким парнем, как бы я это ни ненавидел, тоже кажется достаточно взрослой, — он вздохнул. — Просто знай, дитя, если хочешь жить с ней, ты моя семья. Все члены моей семьи являются частью семейного бизнеса. Все твои мечты стать врачом, адвокатом, кем угодно, черт возьми… они исчезнут. Ты не получишь жизни вне семьи, ты не заберешь у меня мою дочь.

Так оно и было. Именно это должно было произойти. Я понимал это уже много лет. В другой жизни я бы хотел быть кем-нибудь из обычных. Хотел помогать людям и в то же время зарабатывать хорошие деньги. Я хотел убежать как можно дальше от своего прошлого и бедности.

Работая на Каталано, я не буду бедным, в этом я был уверен. Только с ними у меня достаточно денег, чтобы купить машину, сводить Изабеллу за мороженым, накопить на кольцо.

В моем будущем будет величие. Богатство. Но еще там будет насилие. Дон хочет привлечь меня в свои ряды, убедиться, что я предан делу. А у меня не было никаких иллюзий. Мне придется причинять боль людям. В конце концов, скорее всего, мне придется лишить себя жизни.