Тысяча свадебных платьев

Сверившись с запиской Тии насчет места, где остановился Энсон, Рори взялась за телефон и попросила соединить ее с номером 903. После третьего гудка в трубке отозвался мужской голос.

– Мистер Перселл?

– Да.

– Меня зовут Рори Грант. Ваша сестра Тия сказала мне, где я могу вас найти.

– Чем могу быть вам полезен?

Его голос, такой сухой и деловитый, наводил страх, и внезапно все слова, которые Рори так старательно репетировала во время перелета, разом застряли у нее в горле.

– Я подруга Солин Руссель, – наконец выпалила она и затаила дыхание, ожидая, что сейчас в телефоне раздастся щелчок – и связь отключится. Однако этого не случилось. – Мистер Перселл?

– Что вам от меня угодно?

– Она не знает, что я здесь и что я общалась с вашей сестрой. Я бы хотела поговорить с вами о том, что произошло после того, как вы расстались в Париже. Есть нечто такое, о чем вам следует узнать. То, что, как мне кажется, вы сами хотели бы знать.

– Вы не скажете мне ничего такого, что мне хотелось бы услышать, мисс Грант. Всего хорошего!

– Нет! Подождите! Прошу вас, позвольте поговорить с вами лично. То, что я хочу вам сообщить, не отнимет много времени, но об этом нельзя говорить по телефону.

В эфире снова повисло молчание. Однако трубку он не повесил.

– Пожалуйста, мистер Перселл. Это очень важно. Я в том же отеле, что и вы, но готова встретиться с вами в любом месте, где вы скажете. И во сколько захотите.

Рори прикусила губу и затаила дыхание в ожидании ответа.

– В баре, внизу. Через полчаса.

Рори спустилась в бар заранее и заняла место за столиком в углу. Это было небольшое заведение, примыкающее к ресторану отеля, оформленное сдержанно, но со вкусом. С кремовыми светильниками, лучащимися мягким светом, с кремовым ковролином и кремовыми же мраморными колоннами по бокам от дверных проемов. Гул разговоров слегка перекрывала фортепианная музыка. Звучала «Ночь и день» Коула Портера. Мелодия была приятной и умиротворяющей, однако расслабиться у Рори не получалось. Взгляд ее был прикован к двери.

С удовлетворением Рори отметила, что большинство столиков в баре заняты. Это означало, что у нее меньше шансов на неприятную сцену. Она заказала себе бокал шардоне. Не потому, что ей хотелось вина, а потому, что нужно было чем-то занять руки. Рори уже пригубила вино, как в баре появился Энсон. Она узнала его мгновенно. Высокий и широкоплечий, с густыми, светлыми, волнистыми волосами, слегка тронутыми сединой. Красивый мужчина, несмотря на свои шестьдесят с лишним.

Ее родной дедушка.

От осознания этого факта в горле у Рори внезапно словно застрял тугой комок. «Не сейчас, Аврора, – сказала она себе. – Только не разревись – иначе ничего у тебя не выйдет». Однако, увидев этого человека в считаных ярдах от себя, Рори почувствовала, что ей трудно дышать, а ладони вдруг вспотели. Она разом проглотила набранное в рот вино, и у нее внутри все словно сжалось. Неизвестно, чего именно она ожидала от этого мгновения первой встречи, но уж точно не такой реакции своего организма.

Задержавшись у входа, Энсон обвел взглядом столики. Рори подождала, когда их глаза встретятся, и подняла ладонь. Подойдя к ней, Энсон даже не попытался изобразить улыбку. Его лицо словно застыло в гримасе безысходности. Он заметно прихрамывал и все же ходил как привыкший к этому изъяну человек, вполне научившийся его компенсировать.

Не глядя ей в глаза, Энсон выдвинул стул напротив Рори и сел. Не успел кто-нибудь из них проронить и слова, как подоспела официантка, принеся ему высокий стакан, предположительно с джином и тоником, увенчанный двумя ломтиками лайма. Энсон в знак благодарности кивнул. Официантка с немалой долей любопытства скользнула взглядом по Рори и снова повернула лицо к Энсону:

– Принести вам меню, мистер Перселл?

– Нет, спасибо, Элли. Мы тут ненадолго.

То есть он завсегдатай этого отеля, поняла Рори, неизменно заказывающий один тот же напиток. А еще он предельно прозрачно намекнул ей, что у нее совсем немного времени, чтобы пообщаться с ним.

Как только Элли отошла, Энсон взял в руку стакан и, откинувшись на спинку стула, холодно воззрился на Рори. Если у него в сознании и мелькнула какая-то мысль об их сходстве, то он не подал виду.

– Итак, зачем я вам понадобился?

– Я подруга Солин.

– Это вы мне уже сообщили по телефону.

Его ледяной тон звучал пугающе, и Энсон прекрасно это знал.

– Она часто о вас рассказывает.

– Неужели?

– О том, как вы познакомились в госпитале, как работали там вместе. О том, какой работой вы там занимались… для движения Сопротивления. И о том, как вы заставили ее уехать, чтобы спасти ей жизнь. Потому что вы любили ее.

Он тяжелым, неморгающим взглядом уставился на Рори:

– В самом деле? Знаете, все уже так расплылось в памяти.

Вот она, та неизбывная горечь, о которой говорила Тия. Страдание, превратившееся во враждебность и сарказм. И все же в его напускном безразличии ощущалась какая-то острая грань, какая-то гнетущая боль, которая подсказывала Рори, что Энсон Перселл далеко не так оторван от своих воспоминаний, как пытается изобразить.