Тысяча жизней

Героиня картины закатывает своему экранному мужу красивую истерику. У этой пары детей трое, один из которых – грудничок. Семья ссорится, и в пылу скандала женщина бросает коронную фразу: «Тогда я уезжаю с детьми!». И, не мешкая, заводит машину и укатывает в темноту дороги, оставив горе-любовника на пороге милого лесного домика. Не сговариваясь, мы одновременно фыркаем в экран и в голос выдаем что-то вроде: «Да лааааадно! Просто взяла и уехала? С тремя детьми? А вещи собрать? А бутылочки помыть? А подгузники?..». Выдаем, и устало, но счастливо переглядываемся – мы все еще за одно. Мы все еще понимаем друг друга. Мы до сих пор одна команда, на износе, но эффективная. Ему все это нужно так же, как мне. Пусть и приправленная раздражением, но на семейном поприще выглядывает поддержка – она все еще здесь, на этом грязном диване. На диване, где сегодня опять не будет секса, но будет глубокий тревожный сон в объятиях отца моего ребенка.

***

Вторая чашка кофе почти выпита, и мне пора тащить свою задницу в четвертый павильон, который после очередных съемок сам себя не уберет. Бросаю стаканчик в мусорку и невольно замираю в нелепой позе – так же, как и Люси слева от меня.

– Я не знаю, почему, Девид, ясно?! Я и так за всех отвечаю, а эта овца просто не берет трубку, и все! Второй день! Я звонила уже миллион раз, но она как сквозь землю провалилась! Я прошу, давай обойдемся двумя проститутками в массовке, ты не хуже меня знаешь, что нам надо отснять этот эпизод до конца смены…

– Лесли. У меня звонок. Через час я жду на площадке русскую проститутку. Иначе мы с тобой попрощаемся.

Девид хлопает дверью. Его холодное спокойствие не перестает удивлять и в то же время пугать меня.

– Твою мать! Где мне сейчас искать русскую?..

Лесли явно не замечает ни меня, ни Люси, ни наши довольные рожи – еще бы, наконец-то и ее кто-то отчитал! Впрочем, я не настолько сука.

– Эй, Лесли, привет. Извини, мы тут случайно услышали ваш разговор с Дэвидом, в общем, я говорю по-русски, могу помочь с переводом.

Стараюсь звучать вежливо. И потом, я действительно не прочь оказать ей услугу.

– Ты? Говоришь? Насколько хорошо?

– В совершенстве, – отвечаю я ей на чистейшем русском.

– А я-то думала, что за акцент… Так… Впрочем… Почему бы и нет?.. Он же не сказал, какая именно нужна…

Ее оценочное бормотание меня интригует. Сомневается, сойдет ли уборщица за переводчика? Извините, но у меня в раздевалке вообще-то и другая одежда есть, кроме рабочего комбинезона!

– Ты же у нас работаешь, верно?

– Да, полы мою…

Что за тупой вопрос, как бы иначе я сюда попала. Лесли явно немного не в себе, выбита из колеи, из привычного состояния всеобщего контроля, однако она довольно быстро возвращает себе свое холодное самообладание.

– Чудно. Иди за мной. Быстро.

Оглядываюсь на Люси и получаю одобрительный толчок в спину. Коротким коридором Лесли доводит меня до просторной гримерной и усаживает в одно из кресел.

– Моника! Проститутка на месте!

Стоп, я что-то не поняла. Я все-таки недостаточно хороша для переводчика? Какая проститутка?

Из-за ширмы выглядывает добродушная круглолицая Моника.

– Здравствуй, милочка, пора преобразиться.

Без лишних разговоров она начинает творить что-то невероятное с моим уставшим лицом. Только и успеваю, что бросить недоуменный взгляд на Лесли, которая уже снова трещит по телефону. Через минут десять она появляется перед моим взором и быстро говорит: