Тысяча жизней подряд

– Может быть, ты именно так и считаешь, но ты ведь отказываешься использовать свою магию, ходишь купаться по ночам, не убегаешь от охотника за душами, впускаешь Проклятого в свой дом и не запираешь двери. По-твоему, что-то из этого звучит благоразумно?

– Просто я чувствую, что ты мне ничего не сделаешь, – выбрала я, пожалуй, самый простой аргумент для опровержения.

Седрик наклонился ко мне так быстро, что я на мгновение отпрянула назад. В его глазах что-то блеснуло. Я тут же положила руки ему на плечи, и из моих пальцев заструилось темно-красное мерцание. Оно образовало тонкую ленту, которая обвилась вокруг шеи Седрика. Если бы я захотела, я могла бы задушить его.

Он сохранял абсолютное спокойствие.

– Это вполне нормальная реакция, – тихо сказал он потом, и это, как ни странно, звучало так, словно он гордился мной. Наши лица были так близко друг к другу, что кончики наших носов почти касались друг друга. Его дыхание коснулось моих губ. – Ты же лучше меня знаешь, что делают Проклятые, когда больше не видят выхода из своей судьбы.

– Они становятся охотниками, – прошептала я. – Они похищают души только для того, чтобы жить дальше.

– Совершенно верно. – Он нахмурился, когда мое еще совсем недавно кроваво-красное, яростное мерцание стало светлее, и лента, став розовой, ослабла. – А что может быть питательнее, чем душа Просветленной колдуньи? Как долго я смог бы прожить, использовав лишь один осколок?

Без понятия. Десять лет? Или сто?

– Ты мне ничего не сделаешь, – твердо сказала я. Мои руки скользнули вниз по его плечам, и мерцание моей души окончательно погасло. Никто из нас не шевельнулся. Скорее бомба упала бы с неба, чем я отстранилась бы от него хоть на сантиметр.

Сдался именно он. Но не так, как я боялась.

Седрик тихо вздохнул, а затем прижался своей холодной щекой к моей, которая пылала огнем.

– Ты права, – сказал он. – Я бы никогда не причинил тебе вреда. Но ты не могла этого знать. – Казалось, мое тело пронзил электрический разряд, отчего мое сердце забилось как бешеное.

– Нет, – прошептала я ему на ухо. – Я знала это.

Мои пальцы играли с кончиками его волос, и я чуть повернула голову, так что мои губы почти коснулись его щеки. Дальше я бы не пошла, но этого было достаточно для приглашения. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Глупо, но в тот момент мне так не казалось. Это желание было сильнее всего, чего я хотела прежде.

К сожалению, оно не было обоюдным. Седрик отстранился и мрачно уставился на меня со своего места в изголовье кровати. Отказ был очевиден, и мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Ты хочешь уйти? – спросила я, когда снова могла доверять своему голосу. Ситуация была крайне неловкой. Я явно все не так поняла.

– Я совсем не хочу уходить. – Его взгляд, в котором, несмотря на заверения Седрика, что он не мог бы причинить мне вреда, было что-то хищное, пронзил меня насквозь. Я заметила, как де Грей напряженно сжал челюсти. Я просто не понимала его.

– Значит, мы все уладили. – Я завернулась в вязаный плед, который лежал на кровати. – Начинай рассказывать.

И Седрику не стоило бояться, что я снова брошусь ему на шею.

Он слабо улыбнулся:

– А после ты расскажешь мне, откуда у тебя шрамы. Те самые, что ты так тщательно скрываешь.

– Зачем мне это делать? Они не имеют ничего общего с твоей историей.

– О нет, это не так. Или ты такая трусиха? – Он снова наклонился вперед и осторожно коснулся кончиками пальцев моей раненой щеки.

Я заставила себя не оттолкнуть его.

– Они остались после аварии, – выдавила я из себя.

– Той, в которой погибли твои родители?

Я кивнула.

– Сначала ты, – напомнила я ему, и Седрик, к моему облегчению, убрал пальцы с моей кожи.

– Ну хорошо, – согласился он. – Я расскажу тебе всю эту историю. Хотя, наверное, после этого ты прогонишь меня из дома.

– Конечно нет. – Теперь была моя очередь бросать на него мрачные взгляды. – Чем скорее ты начнешь, тем быстрее все останется позади.

Седрик взъерошил волосы на затылке, приглушил голос и начал рассказывать:

– Жили-были два брата. Они жили в замке своих предков в Шотландии. Их семья была очень влиятельной, ее истоки уходили ко времени крестовых походов. Братья были почти ровесниками, но только один из них мог унаследовать замок и владения.

Я подсела к Седрику поближе, чтобы не пропустить ни единого слова, и, смущаясь, внимательно следила за тем, чтобы не коснуться его.