Тысячекратная Мысль

Сомпас гнал коня и чувствовал всеобщее нетерпение. Пригибаясь в седлах, они проехали свободным строем под густыми кронами с низко стелющимися ветвями. Под копытами лошадей хрустели шишки. Горький запах смолы висел в воздухе. Солнце село, и с каждым мгновением очертания чащи размывались, словно между стволами развесили черную кисею. Наверное, решил Сомпас, это лес Хебана, как его называли в дни «Трактата». Но поскольку Первый храм был для него лишь поводом для попоек и политических игр, он не помнил, что говорилось об этих краях в Писании.

Без предупреждения и без разрешения капитан Агнарас приказал остановиться. Они выехали на широкую просеку под древними кедрами – такими огромными, каких генерал никогда раньше не видел.

Усталые всадники молча спешились и занялись обычными делами. Никто не осмелился посмотреть на Сомпаса.

Коней накормили, зажгли костры, растянули навесы. Вскоре тьма стала почти непроглядной, и дым поднимался к небесам, теряясь в кронах нависших над лагерем кедров. Сидя на горбатом корне, генерал мог только смотреть вокруг, рассеянно теребя полу своего синего плаща.

Сказать было почти нечего.

Когда чародей отошел облегчиться, Сомпас последовал за ним. Он не хотел этого, но все происходило само собой.

«У меня нет выбора!»

Они стояли рядом в кустах вне круга света от костров.

– Это катастрофа, – резко произнес адепт и глянул на Сомпаса искоса, как обычно делают мужчины, когда мочатся. – Полная катастрофа. Не сомневайтесь, генерал, все будет отражено в офиц…

Словно по собственной воле, клинок поднялся и опустился, даже не сверкнув.

Непослушный кинжал.

Сомпас вытер лезвие о штанину на дергающейся ноге адепта, затем вернулся к своим людям. К своим прославленным кидрухилям, сидевшим у костра. Им он мог доверять, а вот чародею…

У него не осталось выбора. Это должно было случиться.

На кону стояла не только его собственная шкура, но и весь род. Нельзя допустить, чтобы какая-то неудача – поскольку это лишь неудача, не более, – уничтожила род Биакси. Конфас убьет их без малейших колебаний и угрызений совести. Единственная надежда на спасение, понимал Сомпас, – это увидеть труп Конфаса. Найти Священное воинство, броситься к ногам Воина-Пророка, просить о милости и… рассказать ему все.

А когда Икуреи будут уничтожены – кто знает? – возможно, Биакси найдут путь к трону. Император, выступивший против единоверцев вместе с фаним? Чем больше Сомпас размышлял, тем сильнее убеждался, что честь и справедливость толкают его именно на эту дорогу. У него нет выбора…

Удивляясь собственному спокойствию, Сомпас устроился рядом с Агнарасом, в одиночестве сидевшим у офицерского костра. Тот старался не смотреть на генерала.

– Где Оурас? – спросил Сомпас, словно отсутствие этого глупца его встревожило.

– Кто его знает? – ответил капитан. – Пошел в лес по нужде.

В его интонации звучало: «Да кому он нужен?» От этого Сомпасу стало легче.

Сидя на походном стуле, генерал сцепил руки, чтобы капитан не заметил их дрожи в отблесках пламени. Агнарас мог понять его слабость, а это гораздо опаснее, чем простое презрение, – по крайней мере, для Сомпаса. Генерал посмотрел в сторону другого костра. Там собрались остальные воины, и некоторые отводили глаза, чтобы не встретиться взглядом с генералом. Они были слишком молчаливы, а их лица, очерченные пламенем, слишком непроницаемы. Он вдруг почувствовал: они ждут…

Ждут случая перерезать ему глотку.

Сомпас снова посмотрел на пламя, подумал об Оурасе, лежащем в подлеске в нескольких шагах отсюда… и вспомнил его слова.

Может, надо было просто удрать?

– Кто охраняет лагерь? – спросил он Агнараса, почти уже решившись на бегство.

«Да-да. Удрать. Бежать. Бежать».

Крики заставили его и Агнараса вскочить на ноги.

– Там что-то в чаще…

– Я слышу! Слышу…

– Заткнитесь! – рявкнул капитан. – Все!

Он поднял руки, призывая к молчанию. Пламя костра словно хихикнуло, треснул уголек. Сомпас вздрогнул.

Выхватив мечи, они пару ужасных секунд прислушивались и вглядывались в кроны деревьев над головой, но видели только подсвеченные пламенем костра ветки. Дым исчезал в них.

Потом они услышали шорох из тьмы наверху. Посыпалась хвоя, качнулась ветка.

– Сейен милостивый! – ахнул кто-то. Его тут же заставили замолчать сердитым окриком.

Затем послышался звук, будто ребенок мочился на кожаное полотно. Свистящее шипение раздавалось со стороны большого костра. Зрелище притянуло все взоры – тонкая струйка крови, льющаяся в огонь…

Сверху упала тень. Дрова и угли полетели в стороны. Повалил дым. Люди закричали и попятились назад, сбивая искры с одежды. Сомпас не мог отвести глаз от Оураса, лежавшего спиной на горящих дровах, изувеченного и окровавленного.

Лошади с диким ржанием метались под деревьями, словно тени, пляшущие на фоне черной тьмы. Агнарас выкрикивал приказы…

Но она уже спрыгнула в самую середину, как брошенная веревка.

Сомпас успел лишь отступить. У него не было выбора…