Тысячекратная Мысль

Лодочник крикнул, что корабли пусты.

К полудню все карраки и эскорт из боевых галер были проведены в гавань. Найюр держал ворота закрытыми, не желая рисковать, пока Конфас не окажется у него в руках. Он приказал Тирнему и его людям вместе с Тройатти прочесать город.

Адмирал нансурского флота по имени Таремпас объяснил, что с ветром им повезло и плавание по Трем Морям прошло благополучно. Он больше волновался о возвращении – по крайней мере, так он говорил. Он был нервным невысоким человеком и, судя по бегающим глазкам, интересовался скорее окружающей обстановкой, чем своим собеседником. Он как будто все оценивал.

Незадолго до этого солдаты в полевом лагере подняли шум, прознав о раннем прибытии флота. Когда наступил полдень, а им все еще официально ничего не сообщили, они начали возмущаться. Несколько раз по пути через город Найюр слышал их: пронзительные выкрики и громогласные одобрительные вопли. Этого можно было ожидать от людей, соскучившихся по дому, да еще после трех недель под охраной.

Затем просочился слух об исчезновении экзальт-генерала.

Вместе с Санумнисом и Скайваррой Найюр выехал на вал, выходящий к лагерю. Подъем на гребень был подобен выходу из уютного укрытия в самое сердце битвы – такой стоял шум. Палатки во множестве теснились у основания крепостных стен, заполняя вытоптанное тысячами ног поле. Голая земля по узкому проходу перетекала в дорогу, бегущую на юг, по заброшенным полям к реке Орас, что вилась сине-черной лентой за подернутыми дымкой зарослями деревьев. На западной стороне лагеря собралась большая толпа. Тысячи человек в грязных красных туниках грозили кулаками конрийским рыцарям, стоявшим цепью в сотне шагов от дальнего края вырубленного сада. Не считая шлемов и забрал, они во всем походили на кианских всадников.

Санумнис мрачно присвистнул.

– А не перебить ли их? – спросил он.

– Твоих людей задавят числом. Так ты просто дашь им оружие.

– Но не оставить же все как есть?

Найюр пожал плечами.

– Не вижу осадных башен… Просто удерживай их за оцеплением, подальше от офицеров. Как только толпа получит предводителя, она превратится в армию. Если солдаты начнут строиться и вспомнят о порядке, немедленно вызывай меня.

Барон кивнул и посмотрел на командира с невольным восхищением.

Вскоре пришло известие от Тройатти. Капитан побывал на заброшенном городском кладбище в малонаселенном кианском квартале, где его люди нашли нечто вроде подземного хода. Найюр подозревал о такой возможности давно – задолго до того, как нашел Тройатти на четвереньках и без рубахи у входа в полуразрушенный склеп.

Конфас бежал.

– Этот путь выводит за стены на несколько сотен ярдов, – мрачно сказал конриец. – Им пришлось прокопать выход к поверхности. – Он скривился, словно хотел сказать: «По крайней мере, он замарал свои руки».

Найюр несколько мгновений внимательно смотрел на него и думал о нелепости того, что айнрити наносят себе шрамы на манер скюльвендов. Как будто от этого становятся более мужественными. Он оглядел кладбище: покосившиеся обелиски, провалившиеся склепы, кривоватые статуи, все нансурские или кенейские. Он не ощущал ничего страшного, ничего такого, что удержало бы фаним от осквернения этого места. На соседних улочках слышались голоса – там перекликались хемскильвары.

– Прекрати поиски, – сказал Найюр. Кивнул на вход в туннель. – Закрой его. Завали.

Он повернулся, чтобы посмотреть на гавань, но кирпичный фасад дома мешал ему. Конфас устроил все это… Проведя столько времени с дунианином, Найюр научился различать замыслы.

Нельзя допустить второго Кийута.

«Забываю… о чем-то…»

Не говоря ни слова Тройатти, он пустил коня галопом по короткой дороге к Донжону. Прошагал по изукрашенным залам, выкликая адепта Багряных Шпилей Саурнемми. Посвященный вывалился из своих комнат с еще припухшими после сна глазами.

– Какие Напевы ты знаешь? – рявкнул на него Найюр.

Вялый дурак ошарашенно заморгал.

– Я… я…

– Можешь воспламенить дерево на расстоянии? Корабли можешь зажечь?

– Да…

Откуда-то издалека раздался звук конрийского рога: Санумнис призывал его. В лагере что-то началось.

– В гавань! – прорычал Найюр, поворачивая назад.

Краем глаза он уловил, как Саурнемми, испуганный и неуклюжий, вцепился в подол своей красной ночной сорочки.

Найюр помчался к Зубу, откуда вроде бы слышался рог. Призыв прозвучал еще три раза, резкий и печальный. Найюр пробился сквозь толпу рыцарей в открытом проходе за воротами Зуба. От основания барбакана ему махали руками и кричали.

– Быстрее, – сказал барон Санумнис, как только Найюр взлетел на верхние ступени лестницы. – Иди сюда.

Наклонившись между двумя зубцами, Найюр увидел, что солдаты Конфаса покинули лагерь и двинулись на север. Они группами перепрыгивали через канавы, миновали посадки деревьев…

– Вон там, – проговорил Санумнис, теребя одной рукой свою бороду, а другой указывая на широкий изгиб реки Орас.

Всмотревшись в заросли черных песчаных ив, Найюр увидел отряд вооруженных всадников, ехавших вольным строем. Впереди вилось алое знамя с Черным Солнцем и конской головой… Кидрухили.