Тысячекратная Мысль

– И там, – добавил Санумнис, на сей раз показывая на поросшие зеленью склоны холмов.

Хотя там их прикрывал сумрак лощины, Найюр ясно все разглядел. Пехота.

– Ты погубил нас, – сказал Санумнис.

Его голос звучал странно. В нем было не обвинение, но что-то более страшное.

Найюр повернулся к нему и тут же понял, что Санумнис очень хорошо представлял себе их положение. Он знал, что имперские корабли причалили где-то севернее города и высадили там неизвестно сколько тысяч человек – несомненно, хватит на целую армию. Более того, он знал, что Конфас не позволит себе оставить кого-то из своих тюремщиков в живых.

– Ты должен был убить Конфаса, – сказал Санумнис. – Ты должен был убить его.

«Слабак! Жалкий паршивец!»

Найюр нахмурился.

– Я не убийца.

Невероятно, но глаза барона потеплели. Найюр почувствовал что-то почти… родственное между ними.

– Да, – кивнул Санумнис. – Думаю, ты не убийца.

«Нытик!»

И, словно пораженный предчувствием, Найюр обернулся и посмотрел на Волок – широкую улицу, что шла от Зуба до самой гавани. За лабиринтом крыш виднелись самые дальние черные грузовые корабли. От ближних выглядывали только мачты.

Вспышка света в проеме между стен. Найюр моргнул. Раскат грома. Все в ужасе повернулись туда.

Снова вспышки. Санумнис ругнулся по-конрийски.

Адепты. Конфас спрятал на кораблях своих колдунов. Имперский Сайк. Мысли в голове Найюра бешено завертелись. Он обернулся к войскам, выдвигавшимся из долины. Посмотрел на садящееся солнце. Снова грохот и треск в небесах.

– Нужны хорометатели, – сказал он барону. – У тебя найдутся четыре лучника с хорами?

– Братья Диремти и еще двое. Но тогда им конец… Имперский Сайк! Сейен милостивый!

Найюр схватил его за плечи.

– Это предательство. Икурей должен убить всех, кто может свидетельствовать против него. И ты это знаешь.

Санумнис бесстрастно кивнул.

Найюр ослабил хватку.

– Вели своим ребятам с хорами расположиться в зданиях вокруг гавани, чтобы не быть на виду. Объясни им, что убить надо только одного человека – одного из них, – чтобы запереть Сайк в гавани. Без прикрытия пехоты они не выступят. Колдуны берегут свои шкуры.

Глаза Санумниса сверкнули – он понял замысел. Найюр знал, что Конфас наверняка приказал адептам оставаться на кораблях, потому что их главная задача – не дать никому уйти. Экзальт-генерал не дурак, чтобы подвергать риску самое тонкое и мощное свое оружие. Нет, Конфас намеревался войти через Зуб. Но пусть Санумнис и остальные думают, будто они вынудили Икурея прорываться этим путем.

Ослепительная вспышка заставила Найюра посмотреть на гавань. Вне всякого сомнения, Тирнем и его люди – те, что уцелели, – бегут в город.

– Стемнеет прежде, чем нансурец сумеет организовать нападение на ворота, – кинул через плечо Найюр. – Все, кроме дозорных, должны покинуть стены. Мы отойдем в город.

Санумнис нахмурился.

– Имперский Сайк ничего не сможет сделать, пока мы здесь, среди местных жителей, – объяснил Найюр. – Есть надежда…

– Надежда?

– Мы должны обескровить его! Мы – не просто Люди Бивня.

Барон оскалил зубы от ярости, и это была именно та искра, которой добивался Найюр. Он посмотрел на стену, на десятки обращенных к нему встревоженных лиц. Другие, в основном туньеры, сгрудились у мощеного прохода около Зуба. Найюр глянул на гавань. Дым в свете заката окрасился оранжевым и черным.

Скюльвенд шагнул к внутренней стороне крепостной стены и раскинул руки.

– Слушайте меня! Я не стану вам лгать. Я ничего не знаю о том, кому вы молитесь и жаждете ли вы славы. Но я знаю другое: в грядущие дни вдовы станут рыдать, проклиная меня! Сыновей и дочерей продадут в рабство! Отцы придут в отчаяние, потому что род их прервется! Этой ночью я вырежу свою отметину на теле Нансура, и тысячи будут молить меня о пощаде!

Искра стала пламенем.

– Скюльвенд! – взревели воины. – Скюльвенд!

Раньше переход за Зубом представлял собой нечто вроде рынка. Площадка шириной в двенадцать шагов тянулась от основания барбакана до Волока. Старинный кенейский дом стоял у северного входа на Волок, рядом теснились ветхие лавки и стойла. Найюр прятался на другой стороне, в одном из домишек окнами на юг. Он вглядывался в сумрак и видел отблески оружия в руках солдат, притаившихся в доме напротив. Маленькое западное окно позволяло смотреть на проход сверху, но поскольку там взошла луна, внутренняя стена и барбакан казались непроницаемыми черными монолитами.

Сзади перешептывался с хемскильварами Тройатти, объяснял слабости нансурцев и тактику, которую Найюр изложил ему, Санумнису, Тирнему и Скайварре. Снаружи слышались крики нансурских офицеров – Конфас делал последние приготовления.