Тысячелетняя ночь

— Убирайся, ты, зелёная ящерица, — ревела толпа. — Где тебе тягаться с нашими стрелками! Ура Роджеру! Да здравствует Гай!

Но незнакомец с повязкой, видимо, нимало не смутился нелюбезными приветствиями. Спокойно, почти не целясь, поднял он лук и тотчас же отпустил тетиву. В следующую минуту крепкая изгородь с треском полетела на землю и поток обезумевших от восторга людей затопил арену.

— Расщепил! — вопили они. — Расщепил стрелу Гая! Ура храброму Нету! Да здравствует Кривоглазый!

Победителя закрутило, как щепку в водовороте. Зелёные его ноги взметнулись над толпой, ещё и ещё раз его подбрасывали и ловили, и наконец запыхавшегося, помятого и смеющегося, отхлынув, оставили перед самым помостом шерифа.

Толстое лицо шерифа сияло: он был большим ценителем хорошей стрельбы из лука, и на охоте, случалось, его стрела пробивала оленя насквозь.

— Молодец, стрелок, — весело вскричал он, и его тучное тело заколыхалось от весёлого смеха. — Вижу, что наглазник не помешал правильному прицелу. Получай приз. Жалую тебя, братец, капитаном своих лучников. Ну, а если подстрелишь мне эту чёртову каналью Робин Гуда, озолочу тебя целиком.

— Благодарю тебя, милостивый шериф, — отвечал он, и приняв из рук его жены золотую стрелу, отвесил ей такой почтительный и изящный поклон, что не один из рыцарей, сидевших на возвышении, втайне позавидовал его умению. — Благодарю тебя, — продолжал он, искусно прикрепив стрелу к краю своей зелёной шапочки. Но… твоё предложение мне не подходит — я поклялся всю жизнь не изменять госпоже, которой служу, даже ради самого нашего милостивого короля.

Шериф так и застыл на месте от негодования: несколько раз он порывался что-то сказать, но только открывал рот, как рыба, вынутая из воды. Как?! Дерзкий негодяй не только не упал на колени в порыве благодарности, но даже не поцеловал стрелу, полученную из прекрасных рук благородной Изольды! И теперь он стоял перед трибуной, слегка опираясь на лук, в свободной и независимой позе, как равный перед равным.

Шериф Ноттингема откинулся на спинку кресла, и пальцы его крепко охватили подлокотники. Притравить дерзкую бестию собаками — славно замелькали бы его зелёные ноги… Но эта орава бездельников, только что издевавшаяся над кривоглазым, теперь, пожалуй, пылинки с него сдуть не позволит…

Шум толпы помешал знатным гостям расслышать ответ победителя, и они в недоумении переглядывались, смутно соображая, что с награждением не всё ладно. Один из рыцарей вдруг нагнулся и с весёлым возгласом, точно окликая собаку, швырнул к ногам победителя бархатный кошелёк.

— Выпей за моё здоровье, молодец, — крикнул он.

Но Нет Блинкер с глубоким поклоном поднял кошелёк и протянул его ближнему из слуг шерифа:

— Благодарите господина, — задорно сказал он. — Господин жалует вам на выпивку! — С этими словами он ещё раз поклонился, взмахнул шапочкой и исчез в восхищённой толпе.

— Схватить! — выкрикнул наконец шериф и опять задохнулся, но стоявший около него пожилой слуга покачал головой.

— Пусть твоя милость не разгневается на меня за прямое слово, — сказал он, — но сам посуди: кто решится сунуть нос в осиное гнездо? — и он указал рукой на волнующееся людское море.

Праздник был испорчен. То есть был испорчен для шерифа и благородных гостей, наконец разобравших, в чём дело. Хватаясь за рукоятки мечей, сердито кричали они о том, как каждый из них наказал бы дерзкого и проучил бы наглую чернь, в порыве низкого веселья забывшую о почтении к знати. Затем, покинув зелёную поляну, в прежнем горделивом порядке гости отбыли в город — поправить настроение хорошей едой и ещё лучшей выпивкой в замке гостеприимного шерифа.

Стрельбище опустело: зрители отхлынули к навесам, под которыми весёлые трактирщики и бойкие служанки разносили пиво и дешёвое вино, горячившее и без того горячие головы.

— Куда исчез этот Блинкер? — громко недоумевал кто-то. — Подать сюда Кривоглазого! Уж не барон ли он переодетый, что не захотел чокнуться с нами кружкой доброго эля?

В это время одноглазый стрелок и хромой нищий, с большим трудом выбравшиеся из толпы, торопливо шли по дороге к лесу. Хромота нищего удивительным образом прошла за первым же поворотом. С возгласом облегчения он расправил широкие плечи и, сдёрнув с себя живописные лохмотья, швырнул их в кусты. Под ними оказалась такая же зелёная куртка, как у его товарища.

— Немножко чудесной мази, капитан, — ухмыльнулся он, — и я вылечу твой глаз не хуже того чёртова святоши.

Весело смеясь, Робин Гуд развязал чёрную повязку и высоко подкинул её в воздух.

— Пускай догоняет твои лохмотья! Но ты не думай, Филь, я ещё не рассчитался с милостивым шерифом: сегодня ночью ему не поспится, и он узнает, кто получил его золотую стрелу.

Глава XXVII