Тысячеликий демон

Только взглянув на них, Искра поразилась их причудливым нарядам – просторные кафтаны до колен, шелковые кушаки, высоченные меховые шапки-гортанки, остроносые сапоги из марнийского сафьяна, пальцы унизаны перстнями, и все, как один – бородатые и уж очень надменные. Бояре окружили царя полукругом, неподвижные, как истуканы; не шелохнулись и тогда, когда гости приблизились; лишь нахмурили брови, поглядев на Мечеслава, сердечно расцеловавшего Искру и, точно старого друга, обнявшего Горыню.

И именно бояре больше всего не понравились княжне: они были как забытые всеми боги, явившиеся только для того, чтобы напомнить о своем существовании – старые унылые люди, обломки великого когда-то царства.

Пока Искра таращилась на них, Мечеслав, смеясь, взял ее под руку.

– Ну же, господа, – обратился он к вельможам, – скажите же что-нибудь! Или краса нашей гостьи до того поразила вас, что речь отнялась?

– Приветствуем тебя, великая княгиня венежанская, на нашей святой земле, – низко поклонившись, изрек один из бояр. – На земле, куда сходятся пути всех потомков вересов, что разбрелись по несчастной земле…

Мечеслав громко расхохотался.

– Пойдём, – сказал он, – ну их…

Царь повел слегка опешившую гостью по дороге, вдоль которой раскинулись чуть запущенные, но все еще прекрасные пронтийские сады. Венежан поразили эти причудливые фигуры воинов и замков, вырезанных из специально подобранных деревьев и кустов.

Великий князь Воиградский, склонившись к девушке, и нежно поглаживая ее ладонь – необычная, не присущая мужчине фамильярность, – показывал ей достопримечательности Кремля, сопровождая их подробными комментариями. Искре, да и остальным венежанам, впервые в жизни оказавшимся среди столь высоких зданий, оставалось только поражаться.

– Вот, моя милая, Храм Триединого Бога, – сказал он, указав на белое сооружение, представлявшее собой три сросшиеся башни, увенчанные позолоченными многогранными шпилями. Со всех сторон окруженный высокими стройными соснами, он стоял на треугольном постаменте, к которому вели три широченные лестницы. – Тут молятся нашему… эмм… как бы сказать, богу что ли? Словом, у нас так все запутано, что и сказать-то не знаю как. А вон те люди в рясах, столпившиеся у входа в храм, то служители церкви – триархи, экзархи, иереи, послушники… – Тут Мечеслав вдруг тяжело вздохнул. – Тяжело с ними, этими триареями.

– Чего? – не поняла Искра.

– Поздороваемся с Клеоменом, – мягко проговорил царь, будто не заметив ее вопроса.

– А кто это такой?

– Иерарх вересской церкви, принципар, – ответил Мечеслав, и девушка поняла лишь, что представший перед ней тщедушный старикашка был старостой, или ведуном, в этом ужасном и громоздком капище.

– Дочь моя, – сказал Клеомен, благочестиво сложив руки. – Я очень надеюсь, что ты и твои собратья, – он учтиво поклонился Горыне, старавшемуся быть невозмутимым, – без колебаний вступят в лоно нашей несчастной и преследуемой всеми церкви; примете в свое сердце истинного бога, воплотившегося в виде трех истин, трех ипостасей, трех заповедей и трех стихий…

– Не надо, не надо, ваше святейшество, – поторопился прервать его царь, – морочить голову нашей принцессе. – И поспешно увел ее подальше от Храма.

– Почему он так странно говорил? – недоуменно спросила Искра царя. – Вы что, не верите в своих богов?

– Верим, моя милая, как же, верим, – несколько грустно ответил Мечеслав. – Да только… впрочем, не будем об этом. Лучше посмотри – вот Боярский дом, где по обыкновению, мы с советниками, – кивок в сторону бояр, – думаем, как говаривал мой дедушка, думу – важную думу, государственную. – Тут царь вымученно рассмеялся.

Искра, уже немного устало, взглянула на очередное большое, чем-то похожее на храм, здание.

– Тут рядом казармы, – продолжал словоохотливый царь, коему явно полегчало после расставания с триареями, – где твоя славная дружина, во главе вон с этим… эмм… парнем…

– Злоба, ваше величество, – пророкотал десятник, – так меня зовут, коли не понятно.

– Очень, очень приятно… Так о чем это я? Да! Дружину твою, принцесса, расположим со всеми удобствами. И слуг тоже. А вот как вас зовут-то, почтеннейший?

– Доброгост, ваше величество.

– Думаю, мой сынок Андрюша будет рад знакомству с вами, ведь вы наверняка книжник?

– Угадали, ваше величество.

– А меня уверяли, что, якобы, венежане – сущие дикари. А оно вон, оказывается, как – и ученые мужи у вас есть. Андрюша просто обожает книги, – шепнул царь смутившемуся писарю. – Так что я, с вашего позволенья, сделаю вас нашим архивариусом – наш-то, да упокоит великий старец его душу, на днях скончался. Большая потеря, знаете ли.

– Мои соболезнования, ваше величество, – волнующимся голосом произнес Доброгост, и ликующе прошептал себе под нос: – Стать архивариусом в самой Воиградской библиотеке!