Тысячеликий демон

Воины спешились; распрягли лошадей из упряжи и отвели их, вместе с боевыми конями, в небольшую, отдельно стоящую рощицу за домом, где их и привязали. Вернувшись, помогли Милену дойти до лавки, уложили парня туда, положив ему под голову сложенный ормяк. Сами повозки сдвинули вместе перед входом, образовав, таким образом, нечто вроде баррикады.

Туман подступал все ближе.

– Что за чудо такое? – спросил Чурбак у Девятки.

– Кто его знает? Спроси у Леща.

– Лещ! Скажи-ка, видал что-либо подобное?

– Чаво, чаво? – чрезвычайно подвижный рот Леща быстро сжимался и разжимался, как пружина. К тому же он сейчас что-то жевал, может сухарь или сушеное мясо, а может это только казалось. В любом случае, понять его могли только люди, давно и хорошо его знавшие. – Место ето зовётся… – начал он, и тут не то икнул, не то крякнул: – Гыр.

– Как? – переспросил Чурбак, разглядывая терем. – Гыр? Что за дурацкое название? Слышь, чё спрашиваю?

Лещ, несмотря на тьму, видно заприметил на своей начищенной до блеска булаве пятно ржавчины, и теперь сердито тер её рукавом.

– Чаво ты мелешь, пустомеля? – рассердился он. – Какой такой Гыр?

– Ты сказал – Гыр.

– Иди ты на хер! Не говорил я такова! Гыр… ну, болтун!

– Ха! Вы слыхали? – Чурбак даже присвистнул. – Сам городит невесть что, и я дурак! Я у тебя, башка, спросил, что за туман? А ты мне – деревня, дескать, зовется Гыр.

– Ты мне щась договорисся! Щась как тюкну по твоей тыкве булавой, туесь! Деревня зовется Воронье Возгорье, я уже говорил тебе! А чаво за туман такой, не ведаю!

– Когда ты говорил?

– Да ты посмотри, во лудя-то! Да токось что, токось что! Слухоть надоть ухами, а не жопой!

– Воронье Возгорье? А не ты ли болтал, что она зовется Столбовой Двор?

– Чаво? Ах, ну да! Чаво ето я? Точно – Столбовой, сталбыть, Двор. Точно, точно.

– Эх ты, старый дуралей!

– Поговори мне еще, сопляк!

Деревянный настил жалобно заскрипел под сапогами. Горыня по-хозяйски окинул взглядом помещение.

– Сойдет, – сухо бросил он, устало сел на лавку и привалился спиной к стене. – Разворачивайтесь. Даст бог, переночуем…

Черный Зуб стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку. Туман подкатился к подножию утеса и волновался там, как речные волны у берега. К нему, поёживаясь, подошла Искра.

Черный Зуб обернулся и вежливо улыбнулся.

– Эхо, – сказал он.

– Да, я заметила. Чертов пересмешник. Что-то здесь оно особенно сильное.

– Сегодняшняя ночь будет тяжелой, – добавил Зуб после паузы.

– Почему?

– Взгляни сама.

Искра прищурилась, подошла поближе к фургонам, и увидела движущиеся в синеватой дымке тени. Она расслышала какие-то звуки, что-то похожее на бормотанье.

Искра всматривалась во мрак ночи со все возрастающим страхом. Никто не спал, кроме Горыни. Воины тоже наблюдали и ждали.

Стук катящихся камней. Возня. Глухой ропот.

И они вышли – отовсюду – из леса, из деревни. Их было много.

Глава 8. Битва у Огненной скалы

Ашант снова находился там – на своем утесе, укрывшись в редкой, изменчивой тени молодой ивы. Он полулежал, опершись на локоть, взгляд рассеяно блуждал по реке. Тонкий, изящный палаш был воткнут в землю неподалеку.

Позади три часа напряженной тренировки, во время которой воин оттачивал своё мастерство владения мечом, применяя самые разные упражнения, большую часть которых он придумал сам. Тренировки когда-то значили для него очень многое. Ашант рано понял, что стать истинно великим воином непросто. Недостаточно обладать большой физической силой, прицельно стрелять из лука на скаку, умело биться на мечах. Поэтому он тренировался до изнеможения.

Когда-то.

Дух Великого Воина, выдуманный Ашантом, был его главным божеством. Кочевник пытался говорить с ним, он старался достичь его уровня, и это являлось самой тяжелой и, по его мнению, недоступной задачей. По пути к ней он сталкивался все с новыми проблемами. У него не должно быть вредных привычек – и он ел понемногу, самую простую и неприхотливую пищу, совсем не употреблял спиртного. У него не должно быть привязанностей – все уважали его, но обходили стороной, чувствуя холодок. И хотя у него имелась своя юрта и несколько рабов, спать и проводить большую часть жизни он предпочитал в степи. Войны, стычки, охота – шанс продемонстрировать приобретенные навыки на деле и что-то доказать себе.

Хайса ценил и уважал своего безжалостного и отважного нукера, как никого другого.

Раньше Ашант всеми силами стремился к своей цели, он существовал в своём мирке, – звезда Великого Воина сияла, освещая ему путь, и ничто больше его не волновало.

Позади три часа напряженной тренировки, во время которой воин так и не сосредоточился, не получил удовольствия, не успокоился.

Он бесцельно гулял по степи, срубая палашом траву. За ним, тревожно фыркая, трусил Эдаар. Верный конь как будто хотел взглянуть на него и спросить: "Что с тобой, хозяин? Почему ты не молишься духу Воина? Почему не слушаешь, как шумит ветер? Твои стрелы скоро рассохнутся, а все звери вокруг свободно разгуливают и ничего не боятся".