Тысячеликий демон

– Спасибо, Бальд.

– Вот возьми. – Бальд протянул ей тонкую сухую веточку.

– Что это?

– Это чарушник. Защищает от злых чар, от ведьм и прочей нечисти. Спать будешь, никто не побеспокоит. Положи ветку себе под голову и спи спокойно.

– Спасибо.

– Не за что, – ответил Бальд и побрел к своим.

– Бальд!

– Да, княжна?

– А можно… можно мне поспать рядом с вами, на траве? Неподалеку от костра? У меня есть матрац! А то… мне страшно.

– Да, конечно, княжна. Ложись, так будет, верно, лучше. Если тебе так удобней.

Малозаселенные Иссены, полные чудесных вересковых полей, остались позади,и отряд благополучно вступил в Воиградские земли. Иссенский шлях плавно перетек в кринский тракт,хотя река, давшая название дороге, еще не показалась. Всё чаще попадались на пути деревни-веси, а Крин, к которому они вышли после обеда, облепился селами весь, вплоть до горизонта. Однако радости это никому не принесло, венеги же неприятно удивились: чем ближе к столице, тем сильней беднел народ.

Нарядные периферийные избушки, хлебные поля, сказочные пейзажи сменились хмурой рекой; чахлые избы местных крестьян казались мусором, выброшенным на берег. Поля пустовали, кое-где встречались лесные урочища, столь маленькие, что там с трудом мог спрятаться один человек. Большинство деревьев давно уже вырубили – вместо них красноречиво красовались, по меткому выражению Злобы, леса пеньков – огромные территории разоренной земли и поросших непроходимым бурьяном пустошей. И все-таки здешний народ еще как-никак жил: ловил рыбу; ходил по грибы; сажал брюкву, репу, морковь;водил скотину.

Но то, что предстало их взору в пригородном районе, просто ошеломило. Такой удручающей нищеты никто из венегов никогда не встречал, и это несмотря на многовековую вражду с жестокими степняками, не раз ввергавшими их в отчаянное положение.

Сплошная грязь, теснота; лачуги настолько шаткие и убогие, что там и жить-то казалось невозможно. Везде, куда ни кинь взгляд – "голытьба" (где-то, кажется в Смокве, Искра уже слышала это слово); дети, тощие куры и плешивые псы вместе копошились в грязи. Бедняки нахально лезли под копыта; просили еды и хныкали; воиградцы отгоняли их ударами кнута.

Наконец показался и сам Воиград. Он стоял на холме в устье двух рек – Крина и Лесной. От воды, вверх по склону бежали темные массы домов, покуда не упирались в огороженный высоким белым забором великолепный, величественный Кремль. Здания Кремля горделиво вздымали ввысь свои острые грани; они соединялись парящими в воздухе, точно плывущие по ветру паутинки, мостиками.

Искра не поверила своим глазам. Ослепительный блеск царской резиденции так отличался от всего остального, что она прямо спросила об этом Михалко. Воевода сразу нахмурился.

– Не надо, княжна, – непривычно сурово отрезал он. – Вот у великого князя и спросишь.

Пока они ехали по вконец обнищавшим пригородным поселениям, носившим соответствующее название Черная Жижа, Искра все время боялась кого-нибудь придавить. Её соплеменники, поначалу вполне вежливые и осторожные, очень скоро, как и воиградцы, потеряли всякое терпение.

– Да что ж это такое! – ворчал Злоба, расталкивая тупым концом копья нахальную голь. – Лезут ведь, как муравьи! И не понимают, стервецы, по-человечески. Пошли вон! Пошли вон!!!

– Эти люди никому не нужны! – крикнул Михалко Горыне, стараясь перекричать всеобщий гвалт. – Со всех сторон нас окружают враги, явные и неявные – дубичи с запада, равногоры с востока, иссенские вои с юга, а с севера накатывают банды, или как ты там говорил? Орды?

– Да, орды.

– Орды алмарков, тремахов, дубичей и всякого сброда во главе с Военегом. Тем закон не писан – убивают просто ради удовольствия, а хитрец Вонька вертит ими как хотит. А оно и понятно, ведь хундары, хоть и кровожадны, но глупы!

– Так я не понял, – спросил Злоба. – Им что, нет ходу никуда, даже в Иссены? Она ж вроде как под Воиградом?

– Верно мыслишь, богатырь! Гонят голытьбу отовсюду, а иссенские – редкостный скот! Царю жопу лижут, но простой народ гонят кнутом!

– А Мечеслав?

– Сам увидишь! Да что там! Долгая история…

Дорога свернула и вышла на набережную Крина, и здесь венежан ожидало очередное потрясение.

Вся береговая линия необъятного Крина (у Воиграда он наиболее широк), и часть впадающей в него Лесной, была запружена обломками кораблей самых разных мастей – сотнями и сотнями погибших суден. Черные остовы ладей торчали даже с середины реки; из прибрежного песка выглядывали, словно бараньи ребра, полусгнившие борта.

– Вот вам и лес пеньков! – саркастически заметил Злоба. – И тут тоже живут люди! Воистину, более жалкого края, чем это ваше княжество, воевода, не сыщешь!

Это замечание задело за живое многих воиградцев; Стемир стиснул зубы и подался вперед, но Михалко лишь горестно улыбнулся и промолчал.