Тысячи причин любить

Многие ожидали, что я растеряюсь, оказавшись в другой стране, среди других людей с иным нравом, но я крепкий орешек. Я не позволяла эмоциям брать верх. К слову, за год подготовки к перелёту я научилась многому.

– Ты обязательно угостишь меня местным вином, – настаивала подруга.

– Обещаю, мы сходим в лучший ресторан.

– Так держать!

Некоторое время мы просто болтали ни о чём, вспоминая проведённое вместе детство. Мама обожала мою подругу. Её всегда можно было потискать за щёчки – иными словами, делать то, чего я не позволяла делать с собой – и угостить вкусным пирогом. К слову, от последнего Мари в детстве никогда не отказывалась, и я частенько напоминала ей об этом.

Мари тоже поделилась впечатлениями от университета, в который она поступила, и поблагодарила меня за вафли, которые я попросила ей передать. Раньше я любила приводить Мари к маме в пекарню, а та всегда была щедра и никогда не отказывала моим друзьям в лакомствах. Несколько раз Мари бывала на кухне, и мама учила её печь булочки с сахаром.

Смахивая слёзы, я наблюдала за заходящим солнцем. Это был один из тысячи закатов, которые мне предстояло встретить в Греции. Продолжая беседовать с Мари, я мысленно поставила галочку в одном из маленьких квадратиков.

Вдруг подруга спросила:

– Ты уже знакома со своими одногруппниками?

Я отпрянула от окна своей комнаты и подъехала к кровати, продолжая прижимать телефон к уху плечом. Оперевшись на матрас, я перебралась из инвалидного кресла в постель.

У меня не не было времени, чтобы знакомиться со студентами. Вместо этого я планировала с головой погрузиться в учёбу.

– Вообще-то я пропустила целую неделю, как мне сообщил ректор. Я уже было начала переживать, но он поспешил меня утешить, заявив, что занятия начались раньше обычного, и мои пропуски не засчитают. Кстати, мне удалось обменяться парой фраз с несколькими студентами, – призналась я. – Одна из них – моя соседка по комнате.

Мари разочарованно вздохнула:

– Это настоящий провал, Лея, – мне подумалось, что подруга беспокоится за пропущенные пары, но она быстро опровергла мои предположения: – Тебе необходим помощник.

– Вовсе нет. Будь спокойна, я справлюсь со всем сама, если Селена не захочет мне помогать.

Я осознанно шла на риск и знала, к чему это могло привести. Хоть Селена и не была похожа на грубиянку, ей вряд ли хотелось катать девушку-инвалида по коридорам. Она показалась мне милой, но отчего-то я решила, что дальше формальностей наше общение не пойдёт.

Мари не стала тянуть кота за хвост и спросила прямо:

– Кто был вторым?

– Я не знаю его имени, – я повернулась на бок и начала разглядывать узор на ветхих обоях. Проводя пальцем по длинной линии, я ожидала новой порции вопросов от подруги.

– Его? – уточнила Мари. Она могла зацепиться за одно слово и развить из него целую новеллу, и в этом ей не было равных.

Я закатила глаза:

– Да, это был парень. Он помог мне подняться на крыльцо, ничего более.

Незнакомец был неаккуратен, но в этом моё сердце распознало изюминку. Чёрная чёлка чуть выступала из-под серой шапки. Его янтарного цвета комбинезон шелестел, когда парень делал шаг. Когда я вспоминало его, по телу разливалось приятное тепло. Я ощутило его внизу живота, затем в груди, а потом на кончиках пальцев. Но он был так краток и немногословен, что у меня отпало любое желание знакомиться. Я перевернулась на спину и протянула:

– Вряд ли мы с ним будем общаться.

– Провал, – напомнила мне Мари.

Меня начинал раздражать её пессимизм.

– Давай не будем об этом, хорошо? – взмолилась я. – Мне предстоит ещё долго учиться здесь.

– В этом и дело, Лея. Ты никого там не знаешь.

Я постаралась заверить подругу:

– Я не пропаду.

Когда дело касалось моего здоровья, я нервничала. Наверное, это была единственная вещь, в которой я не была уверена на все сто. Но я изо всех сил старалась мыслить позитивно.

Иоаннис

В тот день Джозиас вернулся раньше окончания последней пары. Он думал, что может обмануть не только отца, но и меня. Он ошибался. Я знал расписание внука как свои пять пальцев. Мне никогда не было всё равно на его образование, и я старался заставить Джозиаса учиться всеми возможными способами. Когда личные беседы перестали помогать, я стал разговаривать с его отцом, чтобы тот помог с воспитанием. Но всё было тщетно.

Христиан пил. Пил так много, как не пил, наверное, никто в Палео Фалиро. За семьдесят лет я повидал много алкоголиков: кто-то спивался под влиянием дурных компаний, а кто-то от одиночества. Все пьющие выглядели ужасно: чернеющие мешки под глазами тянулись к щекам, а в пустом взгляде невозможно было разглядеть здравомыслия. Мои собственные глаза не могли не блестеть от слёз, когда я наталкивался на горы пустых бутылок в квартире. Неудивительно, что Джозиас перебрался ко мне в мастерскую: никто бы не смог жить в обстановке, которая творилась у него дома.