Тыы-ы! Давай сбежим отсюда вместе!..

Мы же хорошие:-) А как только проснёшься вполне, — грызлы налетают грызть. И надо становиться твёрдым, гибким, ядовитым — несъедобным. И смотреть из бойниц. Или просить подаяние у крепостных стен.

Во Вне — так больно расти, возвращаться.

А без вне — гниль.

Что делать? Да, я иногда неделями из дома не вылажу. Пациенты приходят. Друзья забегают. Жена ходит за едой. И за всем остальным. Она понимает. Потом меня начинает рвать на части: время проходит, уходит же!

Да, я могу, не выходя из дому, выбираться во вне. Но нет, начинает рвать на части без этого вне, — без здесь. Без этого центрального базара в квартале от нас, без лип, бродячих собак — я их боюсь, после моей драки с кавказской овчаркой, и дальше — участившийся запах шмали, без этого стрёма — от того, что я выпал из жизни, пахнущей июльскими подмышками, чирикающей мобилами, мимо лотков — с бесчеловечным, пфффф! запахом — этих новых стиральных порошков, запахи кофе, черешни, мускатный шалфей и лаванда пучками, дальше — на центральную улицу, где у юных уже совсем другая форма тел, где мы бродили ночами, — я заплакал однажды. Оттого что я видел: у этого города может быть великая судьба, и мы можем сделать эту судьбу, но — не получится! Мимо!

Мы все пройдём мимо, — так я тогда понимал. А теперь — я не знаю, что там с судьбой города — меня всё меньше занимают великие:-) вещи, — я вижу новый город, другой город, — тот же, нас всё меньше остаётся здесь, — столько, сколько здесь может быть.

Пока лепестки белые не посыплются с неба. Этот странный город поймал нас. Застукал на нашей любви.

Снилось, как я кружу над ним. Целиком весь город с высоты вижу, кружу как воздушный змей без нити. и меня разрывает то, чего раньше никогда не чувствовал. Мне — некуда вернуться в этот город, я не могу, и незачем, не за что хоть как-нибудь зацепиться, ничего не держит. как полюсы магнита отталкиваются…. и улететь — тоже некуда: не манит ничто, не зовёт. никого. только оранжевато-сиреневая пустота вокруг и во всю даль, — накренённая как из самолёта на вираже. Я узнал однажды, что в любой миг смогу уйти. Один. Это всегда рядом, и я знаю — как.

Уйти в большое вне.

Исчезнуть здесь.

Но я всё ещё не хочу уйти один.

Я хотел бы уйти с вами.

Со всеми:-)

И это не просто невозможно… это…

Мммы-ыхх!…

Я, наверно, попался именно на этом.

И на нижнем регистре этого же — на шорохе в паху. Это старые слова — «попался». «Коготок увяз — всей птичке пропадать»:-)

Сейчас я так не думаю. Коготок! Да хоть всем хуем зацепиться, лишь бы не сдуло раньше времени!

Потому что уйти — да, можно.

Вопрос — куда?

Домой, домой… А если дома уже нет? Если мы здесь — потому что того дома — не стало?

А ветер крепчает. А все силы не вернёшь. Иногда кажется, — так и подохну в этой комнате. На обитой дермантином кушетке 50-х годов. И я ору жене: «Чего мы сидим, бляттть!! Мы же подохнем тут! Тренировки пред Дойной!!» «Дойна» — центральное кладбище в нашем городе. Гектары и гектары могил.

……………………………………………………………………………………………………………………..

Мы все и так относительно бессмертны. Самый секретный рецепт ежедневного бессмертия — неброское обаяние простых бессмертных — жрать других. Воровать потихоньку. Чтоб не застукали. Запредельно простая тайна — жрать, чтобы пожить ещё чуток. Жрут же не кровь, не мясо, не семя, не просто энергию — жрут время. Сок времени. Содержимое сознания. А сознание перевариванием хлеба и мяса не добывается.

Из хлеба и мяса только тепло и дерьмо добывается. Да что я объясняю! меня ни смерть сама по себе, ни бессмертие, — а что-нибудь другое, кроме этих двух. Я чувствую, — есть что-то, кроме этой, как всегда дву-рушной, разводки. ПРОСТО — ДРУГОГО ХОЧЕТСЯ. Просто такой я родился — всего мало, всё достаёт. Почему только так может быть? а может, можно проскользнуть? а там что-нить саа-авсем другое?

А вы? Думаете, вы — другими родились? Не в том фишка, что смерть пугает, а бессмертие прикалывает. Я не знаю ни того, ни другого. О смерти я знаю только чуток: это совсем не то, к чему стоит стремиться. Бессмертие — ещё более странная заморочка. Слова. И смерть и бессмертие — слова.

Напёрстки в руках Напёрсточника.

Зачем я пишу?

«Извне, шёпот» — сознайтесь! — могло примерещиться что-нить типа под диктовку написанное? Под диктовку откуда-нить ОТТУДА? Что-нить — вау! — космическое?

Боже вас укуси! Все эти диктанты, попытки скрижалей, а на деле — попытка стать частью речи, как Недо-одеН, — божжже нас укуси! госссподи-ты-не-наш! Вся невъебенность этих «диктантов» диктуемых именно вам, вся вошкотня этих мурашек посреди волос дыбом, когда из некоего гула пространства что-то начинает вываливать слова в вашу пригоршню попрошайки, — всё это исчезает, как вена наркомана! Когда вам повезёт услышать ещё хотя бы один голос, «диктующий» так же непреложно. Но совсем про другое:-)

Да их столько — на самом деле! Диктующих!