#тыжемать. Белка в колесе

В детстве (вернее, в школьном возрасте) я часто стояла в очередях. Был дефицит, даже банки с компотами исчезли с прилавков, не говоря уже о хлебе, молоке и прочих радостях. Продукты появлялись в магазинах редко, об их прибытии жители нашего района вокруг Плющихи узнавали загодя. И загодя же занимали очередь. Номер очереди писали на маленьких бумажках или просто на руке. Помню, например, что однажды я прогуляла информатику, потому что стояла 64-й в молочный. И ужасно волновалась, потому что одновременно была 37-й в хлебный. С тех пор я не люблю очереди.

На самом деле в детсадовскую очередь я встала, когда Косте исполнилось месяца два. К выбору садика я подошла ответственно: читала отзывы, проводила беседы, последовательно вычеркивала все не подошедшие, просчитывала логистику доставки ребенка в сад и поездки на работу. Прошерстила все локальные сообщества в социальных сетях – это самый простой и эффективный способ узнать все о садах, даже не выходя из дома.

В результате были выбраны три заведения. По возвращении в Москву муж съездил в некие территориальные управляющие органы и закрепил Костину виртуальную очередь всевозможными бумажками. Прогресс ведь невозможен без бумаг.

С этого момента началась нервотрепка. К счастью, вспоминала я об очереди не слишком часто, а потому огорчалась примерно раз в месяц. В приоритетный садик наш малыш стартовал четвертым. К полугоду он стал уже двенадцатым. Впереди набились сплошные льготники.

Я выслушивала советы бывалых мам: неусыпно следить за местом ребенка, не бояться разбора в конфликтной комиссии, дать взятку, забить на садик и нанять няню.

Когда Косте исполнилось полтора, я получила два официальных письма, в которых мне сообщали, что два садика из тех, куда я стою в очереди, сливаются со средней школой, куда я точно не планировала отдавать ребенка. В оставшийся третий садик мы к тому моменту были уже двадцать вторыми.

Дождавшись утра и отрепетировав максимально гневный голос, в 9:03 я позвонила в те самые «территориальные органы», куда мой муж отвозил бумаги ребенка. С девушкой, которая была мила, но не очень понимала моих волнений, я препиралась минут пятнадцать. Я хотела (и имела право) изменить набор желаемых садов, а девушка пыталась уговорить меня оставить все как есть.

Победителем вышла я. Выкосив часть садов и оставив «про запас» тот, куда мы были уже 22-ми, я заявила новые сады. После чего поинтересовалась загадочными миграциями в списках: почему-то льготники 2012 года куда-то разом исчезли и замещены льготниками 2013-го. Девушка долго мялась, а потом выпалила: «Наши базы переезжают на сайт Госуслуг, очереди сейчас вообще могут отражаться некорректно». Я повесила трубку со смешанным чувством победы и поражения и отправилась жаловаться в Facebook.

Facebook хорош тем, что там всегда утешат. Меня и утешили. Но заодно я оказалась в центре дискуссии, стоит ли вообще отдавать ребенка в муниципальный сад. Страсти кипели не на шутку. Кто-то утверждал, что сад и армия – это явления одного порядка, кто-то твердил о необходимости социализации, кто-то вспоминал свое детство в саду. Один из оппонентов гневно указывал на новейшие исследования, которые обнаружили, что в садике у детей повышается уровень гормона стресса и таким и остается на всю жизнь. И вообще, опыт индейских деревень некоего племени показал, что можно обойтись без садов.

Я попросила дать мне ссылки на эти новейшие исследования, чтобы я могла ознакомиться с авторами, принципами, выборками и прочим. Оппонент тут же ушел в тень. А я осталась с ощущением, что уровень гормона стресса в моей крови повышен гораздо сильнее, чем в те времена, когда я ходила в садик. Я легла на диван и приняла решение: не спорить о детсадах и не проверять номер очереди чаще трех раз в месяц.

Мое милое зеркало

Отдыхая от праведного труда интернет-споров, с дивана я наблюдаю за Костей. Всем известно, что ребенок – это продолжение родителей. Первые пару месяцев поиски сходства ограничиваются внешностью: «Ой, глазки совсем как мамы!»; «Ой, улыбается как папа в детстве»; «Ой, что-то наш мальчик ни на кого не похож».

Но вот ребенок растет, и ты вдруг начинаешь замечать в нем не только «свои» глазки и носик, но и сходные черты характера. Это одновременно захватывающий и пугающий опыт. Например, я знаю про себя, что вспыльчива, раздражительна и категорична. Даже любимая подруга однажды написала обо мне в публичном доступе: «Невыносимый человек». И вот я лежу на диване, читаю, краем глаза наблюдаю за Коко. Малыш собирает пирамидку. Пыхтит с высунутым языком. «Ой, – думаю. – Ну точно как я. Когда ресницы крашу».