У березки я заплакал

Появление отца Михаила стало для меня в какой-то мере неожиданностью. Передо мной предстал высокий крепкого телосложения мужчина, в легкой дымчатой куртке, в тщательно отглаженных брюках и начищенной до блеска обуви. В этой одежде он совсем не походил на священника, принадлежность к которому выдавала лишь густая, с едва заметными проседями, борода. Живые карие глаза и широкая улыбка сразу вызвали расположение к собеседнику.

Присаживаясь рядом на скамейку, отец Михаил мягким, чуть глуховатым голосом, произнес:

– Я был очень удивлен, что вы спустя многие годы вдруг вспомнили обо мне. Значит, вас привело ко мне что-то серьезное. Давайте, выкладывайте свои проблемы, может с Божией помощью попробуем в них разобраться…

Мне понравилось, что отец Михаил не стал мои проблемы тут же «разрешать», не стал в лоб показывать свою, наверняка немалую, эрудицию. Поэтому я вполне безбоязненно задал свой, пожалуй, главный вопрос.

– При встрече в поезде вы сказали много восторженных и добрых слов о нашем патриархе Кирилле. Изменилось ли за прошедшее время отношение к нему?

– Ну, вы даете! Почему вдруг вас заинтересовало это именно сегодня? Видимо, вы спросили с подвохом, с какой-то отдаленной целью? В таком случае, поясните мне откровенно, чем вас устраивает или не устраивает наш патриарх?

– На конференции «Сопротивление новому мировому порядку» отдельные выступающие в резкой форме осудили патриарха Кирилла за его встречу в Гаване с римским Папой. Было даже предложение не упоминать на Литургии его имя. Во взглядах некоторых деятелей наш владыка стал чуть ли не предателем православия, сторонником экуменизма, то есть слияния разных вер в единую, мировую. Да и пресса подлила масла в этот огонь. Не могу представить патриарха Кирилла еретиком. Ведь он часто повторяет в своих выступлениях и проповедях мысль о необходимости укрепления православия. И вдруг – объятия и рукопожатие с главным католиком! Получается неувязка, в которой я не могу разобраться.

После моей словесной тирады отец Михаил задумался. Посмотрел куда-то вдаль, затем, как бы размышляя, опустил глаза и, потирая рукой лоб, при этом поглаживая бороду, начал медленно говорить.

– С вашего позволения сначала обращусь к истории. Однажды папа римский в письме к царю Ивану Васильевичу Грозному написал: «Царь всея Руси, позволь приблизить латинику к Православию, и дай нам отроков для обучения латинике, и позволь построить католический храм в центре Москвы!» Ответ был гениален для середины шестнадцатого века: «Я не допущу ереси в России, ибо вы присели перед Господом Богом, а мы стояли, стоим и будем стоять, ибо вера наша православная есть великий труд».

Как вы видите, уже в далекие времена русский царь понял всю вредность католичества для Православия. Не секрет, что предательство Православия вызывает катастрофические последствия для тех народов, которые на это идут и этому попускают. Так, вскоре, после подписания подобных «братских документов», рухнула навсегда Византия, Второй Рим, и, наоборот, началось резкое укрепление Московского Царства, категорически отвергшего унию с католиками. Поэтому гаванскую встречу многие считают началом предательства Православной веры на самом высшем уровне церковной администрации. Патриарх Кирилл как бы проигнорировал слова Священного Писания: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмой?» (2Кор. 6, 14-15).

Некоторые судят патриарха Кирилла еще строже, считая, что в его лице мы имеем не просто человека, впавшего в ересь, но, по сути своей, врага Церкви, работающего на создание религии антихриста и ведущего свою паству в погибель.

Обвинения, согласен с вами, очень серьезные. И паника, посеянная в православии после гаванской встречи, достигла в России больших масштабов. Но, давайте, поразмышляем. Однажды в письме к своей духовной дочери митрополит Иоанн (Снычев) заметил: «О Патриархе строго судить не надо. Ведь он подобен птице, заключенной в клетке. Власть и свобода фактически принадлежат не ему, а другим. С этим надо считаться. Вместо негодования ты лучше прояви сострадание и помолись о нем».