У Черного моря (СИ)

– Эдже, внученька, я желаю тебе счастья, – сказал он, поворачиваясь к Эдже, которая смотрела на дядю Фатиха широко раскрытыми глазами. Когда мы с твоим дедом соглашались на эту помолвку, мы совсем не подумали о тебе. Ты так юна, так неопытна, совсем не знаешь жизни. Мой Ягыз успел поучиться, поработать, повидать мир, тебе же мы словно подрезаем крылья, разве можем мы заставить тебя это сделать? Хазан, дочка, – Фатих Эгемен повернулся к Хазан, – я знаю, что неожиданно пришел к тебе со всем этим, но я, Фатих Эгемен, дал слово, что мой внук женится на внучке Джихангира Чакмырана, и я сдержу свое слово, и знай, что если ты согласишься, я сдержу свое слово с превеликой радостью, потому что уже давно люблю тебя, как родную внучку. Разве не ты помогала мне с тех пор, как мы примирились с твоим дедом, разве не приходила на помощь моей жене, когда это было нужно, разве не помогала мне разрешать наши семейные проблемы? Хазан, Джихангир, дочка, Фазилет, мой внук Ягыз вернулся в Орду, чтобы стать моим помощником и наследником. Он будет управлять всем, чем владеют в этом городе Эгемены, и совсем скоро он останется совсем один, и ему будет нужен человек, который поможет ему. Который знает этот город, как свою собственную ладонь, знает всех наших людей, знает горы, знает море. Эдже, внученька, я знаю, что и из тебя бы выросла замечательная помощница, не обижайся, прошу, но тебе нужно время, чтобы всему этому научиться, а Хазан уже всему научилась. Дорогие мои, вот вы и выслушали меня, и потому я повторю свои слова снова. С именем Аллаха и позволения Пророка, Джихангир, я прошу руки твоей внучки Хазан для моего внука Ягыза

Снова повисла тишина. Хазан боялась даже вздохнуть. Она уставилась на дядю Фатиха так, словно видела его в первый раз. Она с трудом верила своим собственным ушам. Она перевела взгляд на дедушку и маму. Мама выглядела так, словно из-под нее выдернули ковер. Она только открывала и закрывала рот, глядя на дядю Фатиха, и казалось, она сейчас потеряет сознание. Рядом с ней дедушка откашлялся, прочищая горло.

– Фатих, дорогой… Ты произнес прекрасные слова, и многие из них правдивы. Да, ты сказал правду, мы потеряли много лет нашей жизни, и потеряли самое ценное – возможность видеть, как растут наши внуки. Многое из того, что ты сказал, крутилось и у меня на уме. Когда мы мирились, мы почти забыли друг друга, не то что наших детей, а внуков и вовсе не знали. И чем старше становилась моя дорогая Эдже, тем чаще я задумывался, на правильный ли путь мы ее толкаем. Но я не буду неволить моих внучек. Эдже, Хазан, я не буду идти против вашей воли. Эдже, дорогая, если ты хочешь, чтобы твоя помолвка с Ягызом состоялась, я не буду отдавать Хазан в семью моего друга. Хазан, если ты не пожелаешь, я не отдам тебя.

– Я согласна, – быстро пискнула Эдже. – Я согласна! Я хочу учиться, хочу повидать мир, я согласна с вами, дедушка Фатих!!! – Эдже сорвалась с места и бросилась к дяде Фатиху, быстренько облыбызала ему руку, потом подбежала к дедушке, поцеловала и его руку, поцеловала руку матушки. – Господин Ягыз, – радостно воскликнула Эдже, – я прошу у вас прощения, – она хотела было и ему руку поцеловать, но он так рванулся от нее, глядя на нее, как на сумасшедшую, что она остановилась и бегом побежала к своему стулу, садясь на него, она вся светилась от радости.

Ягыз посмотрел на нее и поймал ее взгляд. Они смотрели друг другу в глаза, и она видела, как он был потерян, растерян, немного, наверное, обижен… Все же только что при всех его практически отвергли. Он оглянулся по сторонам и заметил, что все смотрят на него, и опустил голову, и Хазан с удивлением заметила, что он покраснел. От чего? От стыда? От смущения? От ярости? В любом случае, не было и намека на спокойную, уверенную в себе сдержанность Холодильника, вроде той, что она видела в последние с ним встречи.

– Хазан, внученька, что скажешь, золотая моя?

Хазан почувствовала, что все теперь уставились на нее, но сама не отводила взгляда от Ягыза. Он так и сидел, опустив голову, только потягивая ворот и галстук, словно они душили его. Когда молчание Хазан затянулось, он снова поднял голову и опять посмотрел ей в глаза. Его лицо дрогнуло, он приоткрыл рот, словно чтобы что-то сказать, но потом опять закрыл его.

Хазан перевела взгляд на своего дедушку. Он строго смотрел на нее, и Хазан сделала глубокий вдох.

– Я согласна, дедушка.

По комнате пронесся общий выдох, и Хазан услышала, как Синан Эгемен засмеялся, и вскорости к нему присоединились Керем и Алтай с Селин, на которых зашикали тетя Кериме и тетя Бенназ. Все остальные сидели, как пришибленные, и Хазан опять посмотрела на Ягыза и попыталась улыбнуться. Он удивленно уставился на нее и тоже попытался изобразить улыбку, но как и у нее, получилось не очень.

– Что ж, тогда мой дорогой друг Фатих, я отвечаю тебе – я отдаю свою внучку Хазан за твоего внука Ягыза.

Все зашумели, заговорили одновременно.

– Кольца, кольца, – раздался голос Селин. – Вот они, кольца, я буду держать, я!